Кто из бывших игроков Ротора является сейчас футбольным тренером

28 сентября был воссоздан легендарный матч "Динамо" Сталинград - "Спартак" Москва. В качестве актёров были приглашены юноши "Олимпии" и "Энергии". На мероприятии были созданы по мере возможностей условия того времени вплоть до мяча и формы.
Целесообразно было бы повторить и счёт, но воспитанники нашего областного футбола, видимо, ещё не знакомы с таким подходом к игре. Но ничего, всему своё время.
А этот матч окончился с итоговым счётом 2-0.

Беседа А. Любименко с И. Суровикиным в августе прошлого года.

Продолжаем публикацию интервью Анатолия Любименко.
Тридцать лет назад в Волгограде прошла одна из самых массовых демонстраций в истории города. Участие в ней приняли около пяти тысяч счастливых до безумия горожан. 14 ноября 1981 года «Ротор», обыграв дома барнаульское «Динамо», оформил переход в первую лигу чемпионата СССР. Вспомнить о рождении большого футбола в Волгограде редакция газеты «ВП» пригласила двух игроков «Ротора» образца 1981 года – Владимира Морохина и Игоря Суровикина.


– Как же прошел тот исторический матч?
– Первый шанс перейти в первую лигу у нас был годом раньше, но в финальной пульке сыграли не лучшим образом, и пришлось честолюбивые планы на время отложить, – вспоминает Владимир Морохин. – В 1981-м в переходном турнире каждый матч был решающим. Сначала выиграли на выезде в Барнауле (2:1), потом проиграли дома Иваново (0:1). Ситуация была критическая. Если выигрываем ответный матч в гостях у ивановцев, задача практически решена. Проигрываем – еще на год остаемся во второй лиге. После первого тайма хозяева ведут 1:0, какое-то безобразное освещение они поставили напротив ворот прожектора. В раздевалке поговорили между собой – давайте соберемся. Начали второй тайм, прижали, и после передачи с левого фланга Виктор Васильев забивает.
Добавляет Игорь Суровикин: На 88-й минуте Виктор Васильев по флангу проходит, подает, и Саша Никитин метров с пяти, в падении, головой красиво забивает.
– В жизни такой огромной радости больше не испытывал, – продолжает Владимир Морохин. – В 1980 году в переходной пульке тоже играли. У «Костромы» выиграли 6:0, проиграли «Ланчхути» 1:2, и вот едем на матч в Кострому. Перед выездом нам дали послушать записанное на пленку напутствие нашего земляка космонавта Малышева. Слушаем, как он призывает: ребята, давайте за то сыграем, за это, и вдруг слышим: кто-то плачет в уголке. Оказалось, врач нашей команды – так его проняло. Вот такое нервное напряжение было.
А вообще все эти накачки никогда не помогали, только наоборот. Особенно когда начальство перед игрой приходило в раздевалку речь толкать или какие-то блага посулить за выигрыш. Все эти накачки только во вред. Сами не знают, чего сказать, только какие-то лозунги коммунистические – за Родину, за партию, за Мамаев курган. Лучше бы после игры приходили, если уж так хочется.
Суровикин: Если материальные посулы перед игрой – считай, уже проиграли. Давят такие вещи, когда суммы какие-то нереальные называют. Уже не играешь, а арифметикой начинаешь заниматься: прибавление, деление... Да и не нужно было это делать с нами. С мотивацией у нас никогда проблем не существовало.
Морохин: Только в 1979-1981 годах стали получать приличные премиальные, потому что выигрывали много. В середине 70-х премиальные были по 2.40, рупь 60...

– Насколько закономерным был успех тридцатилетней давности?
Морохин: На мой взгляд, новая история, путь наверх начался с приходом тренера Юрия Белоусова в 1974 году. Начали с 15-го места, в 1975-м – десятые, потом девятые, вторые... Команду постепенно, профессионально готовили к повышению в классе. Она создавалась не на год, не для прыжка, а для вхождения в более сильную лигу всерьез и надолго. Был заложен очень мощный фундамент, привит стиль. «Ротор» что отличало? С конца семидесятых мы стабильно играли в три нападающих. В 79-м, например, Рахимов забил 28 мячей, Файзулин – 27, Гузенко – 26. В следующем году страх на соперников наводило уже другое трио: Гузенко, Никитин, Васильев.
Суровикин: Команда сама хотела перейти в первую лигу и поддержала тренера. Дело в том, что просто ситуация была подготовлена, все созрело – город, область, команда и тренер, Геннадий Петрович Шершнев. Я пришел в команду в 1979-м, когда она уже сформировалась. Перед началом сезона 81-го года была поставлена четкая задача – перейти в первую лигу. В «Роторе» была тогда потрясающая атмосфера.

– Давайте вернемся в этот день – 14 ноября 1981 года. Каким он остался в вашей памяти?
Суровикин: Честно говоря, на матч с Барнаулом выходили уже уверенные в победе. Потому что главную игру в Иваново уже выиграли. Ажиотаж в городе был сумасшедший. Стадион на 40 тысяч был переполнен, все проходы забиты. Хотя у гостей шансов на выход в первую лигу не осталось, начали они здорово. Мы очень нервничали, но все же забили первыми. В присущем ему стиле Никитин в падении замкнул фланговую передачу. Но барнаульцы довольно быстро отыгрались. Постоянное давление на их ворота привело к тому, что они сфолили в штрафной, и Гузенко вышел к точке. Нас всех трясет от волнения, а он – само спокойствие. Так счет стал 2:1 в нашу пользу. И тут мы начали их «возить», как хотели.
Бедолаги голову не могли поднять, третий гол был вопросом времени, и забить его посчастливилось мне. Гол был корявенький: делал прострел, а защитник срезал мяч в свои ворота.
Морохин: Мы со стадиона не могли выйти через центральный вход, как партизаны тайком уходили. Милиция не могла людей сдержать. Уже на стадионе все началось, когда на поле болельщики высыпали. Майки рвали с нас на сувениры. В первые минуты после финального свистка сделали фото. Потом Гузенко предложил сделать круг почета... Метров 50 пробежали...
Суровикин: ...и поняли, что сделали ошибку. Народ рванул нас поздравлять лично. Сначала с восточной трибуны, а потом и с западной. Мы, когда толпа хлынула, успели уйти. Но несколько человек скорость подвела, пришли с порванными майками и трусами. Обычно после игры нас на автобусе развозили, а тогда разбежались кто куда. Мы с Никитиным поодиночке выбирались, потом в троллейбусе едем, слушаем, как народ говорит, какие мы молодцы, как здорово играли.
Морохин: После матча в раздевалке нам спецпремию выдали: продукцию местного ликероводочного завода. Водку с наклейкой «Ротор» – чемпион». Молодежи по поллитра дали, остальным по литровой бутылке. Сразу у вратаря Владющенкова в гостинице собрались, отметили, а потом всей командой с женами поехали в ресторан «Нептун» праздновать.
Суровикин: Мы умели играть и умели отдыхать. Даже когда собирались вместе отдохнуть, разговор все равно возвращался к игре. Она была главным, что нас и объединяло.

– Команда, игроки состоялись, наверняка были приглашения в другие клубы?
Морохин: Я не думал о переходе, хотелось в первой лиге играть за свой клуб.
Суровикин: Практически у всех были предложения, но мы отклоняли, а если уходили на короткое время, потом возвращались. В городе был футбольный бум. Чтобы узнать, как мы сыграли очередной матч, достаточно было позвонить по номеру 07, и девушка с «междугородки» тут же докладывала. А если играли на выезде, уточняла, где именно, а потом сообщала результат. Отношение к команде было очень хорошее. 14 ноября в моей памяти – это первый день большого волгоградского футбола. Первый серьезный успех. Своеобразная точка отсчета нового времени. Команда 38 лет играла во второй лиге, и наконец свершилось. Потом все выше, выше, и так – до игр на Кубок УЕФА.
Морохин: Время идет, из тех, что на снимке, сделанном сразу после окончания матча с барнаульским «Динамо», кого-то уже нет среди живых. Знаю, что вышел первый том об истории волгоградского футбола за период с 1909-го по 1962 год, а на продолжение до сих пор нет средств. Мы-то помним, как начинался большой футбол в Волгограде, но хочется, чтобы это осталось в памяти не только у нас.

Анатолий Любименко. "Волгоградская правда". 12.11.2011

Футбол в июне затмил все иные виды спорта. В Волгограде это утверждение верно вдвойне. Город живет чемпионатом Европы, ожиданием приезда комиссии ФИФА и конечно же предвкушением старта «Ротора» в первом дивизионе отечественного футбола. Корреспондент «ВП» встретился с одним из самых грозных нападающих волгоградской команды прошлого века. Атакующее трио Радий Рахимов – Александр Гузенко – Владимир Файзулин более сотни голов за сезон «отгружало» своим соперникам.


Пока с глаз не скроешься – искать не будут
– Радий, как сложилось ваше трио?
– Я пришел уже в сформированную команду, которую тренировал тогда великий мастер Александр Кузьмич Абрамов. Приход в «Ротор» стал для меня скачком в психологическом, нравственном и игровом отношении. И произошло это во многом именно благодаря Абрамову.
– Что предшествовало появлению в Волгограде?
– Начинал в Узбекистане, где играл за молодежную сборную. Сидеть на лавке запасных в «Пахтакоре» мне не хотелось. Дубль перерос, а в основу не пускают. Много предложений было остаться в классе Б, где играли узбекские, таджикские команды…
В Узбекистане тогда платили лучше, чем в некоторых командах высшей лиги. В «Политотделе» Ташкентской области заканчивали свой футбольный век многие игроки из именитых московских клубов. Но я понимал, что это путь не для меня. Хотелось попробовать себя на другом уровне. Кстати, именно ветераны футбола мне и дали совет, суть которого в следующем: пока с глаз не скроешься – искать не будут. Ведь приезжему всегда дают больше шансов, чем своему.
Отпускать меня не хотели. Свой, молодой, перспективный… Всегда можно перед начальством отчитаться, что ведется работа со сменой. Кончилось тем, что очередному тренеру сказал: если не отпустите, все равно за вас играть не буду. Так с боем и ушел в «Ротор».
– Как удавалось забивать так много?
– По-настоящему наша тройка сложилась в 1977-м. Это была настоящая машина по забиванию голов. Мы даже не думали, кому таскать рояль, а кому играть на нем. Это был, образно говоря, осмысленный хаос. Каждый оказывался там, где нужнее.
Саша Гузенко по своему потенциалу был игроком высшей лиги, причем не рядовым. Его понимание футбола было высочайшим. Он относился к таким футболистам, что куда ни поставь – он везде в тему. Жаль, что не до конца использовал потенциал.
Третья составляющая – Володя Файзулин, человек с потрясающей интуицией. Он на пятачке мог без суеты разрулить ситуацию. В человеческом отношении были мы очень разные, но на футбольном поле – единым целым. Потому и забили так много, что не жадничали.
Что касается меня, скажу без ложной скромности, сыграл бы в любой команде. Потому что моим базовым принципом было: футбол – это не работа, а игра. Но если за эту игру платят деньги – не отказываюсь. Если бы воспринимал как работу, не смог играть так, как играл. Футбол по схеме – не для меня, это потеря себя.
Обиды нет, есть обижающийся
– Вы и в московском «Спартаке» успели до этого поиграть. А почему ушли?
– Там я оказался после удачного выступления за сборную России. В основе «Спартака» провел 10 матчей в 1976 году, за дубль забил полтора десятка мячей. На поле выходили такие мастера как Папаев, Ловчев, Прохоров… В Ереване, Тбилиси довелось поиграть против людей, которых прежде только в телевизоре видел.
К сожалению, это был самый неудачный год для московской команды – каждый сам за себя, а закончилось вылетом в первую лигу. Для меня все определилось в матче с дублерами киевского «Динамо». Мы проиграли, но единственный мяч в их ворота провел я. После матча тренер всех собак решил на меня навешать, начал оскорблять. Я не сдержался и сказал все, что о нем думаю.
Перед началом следующего сезона в «Спартак» пришел великий Бесков, который, узнав о моем решении уйти, захотел пообщаться. Он пообещал дать шанс проявить себя, но мне хотелось большей определенности. Я уже был женат, воздушных замков не строил, к тому же из Волгоградского института физкультуры, где я учился, пришел четкий сигнал: не вернешься в «Ротор» – отчислим из вуза. И я вернулся.
Вернулся, кстати с убеждением, что, как говорится, не боги горшки обжигают. Трудно попасть в команду высшей лиги, а играть в ней можно. Другое дело, что там уже не только футбол в чистом виде, но и интриги. Надо знать, как разговаривать с разным околофутбольным начальством, ориентироваться в подводных течениях. После Узбекистана, где важным было только мнение тренера, меня вообще поразило, какую власть могут иметь какие-то профсоюзные начальники. Что в Москве, что в Волгограде…
– Итак, вы вернулись в «Ротор»…
– И в игровом плане, и в человеческом отношении обстановка в «Роторе» на сто процентов отличалась от московской. Здесь мне было совершенно комфортно. Я устраивал тренеров и болельщиков, много забивал. Но в 1979-м меня убрали из команды.
Однажды я элементарно проспал, не вышел к автобусу, который отвозил команду на игру, и по возвращении устроили показательную порку. Особенно усердствовали профсоюзные начальники и работники спортивных организаций, которые договорились до того, что в мое воспитание тут вложили деньги.
Я такой как есть, и ни одна ситуация не может на меня повлиять. Меня много раз пытались «построить», но я сам строитель. Когда услышал такой бред, сказал, что ухожу. Меня и до этого не раз звали в разные команды, в том числе и московские, а в этот раз сватал ташкентский «Пахтакор». Ведь так всегда бывает: что-то теряешь, а что-то находишь.
Вернулся в Ташкент, а играть не дают. Какой-то начальник от волгоградского футбола мне вслед прислал «телегу», что я рвач и хапуга, ушел из команды из-за того, что не устраивали финансовые условия.
– А были основания это утверждать?
– Я видел, как олимпийские чемпионы, потеряв здоровье, зарабатывали себе на жизнь в узбекских колхозах. Почему я не должен думать о будущем? Если рискую здоровьем, такая работа должна и оплачиваться соответственно. Почему должен бить себя в грудь и говорить, что ничего не надо. Если мне ничего не надо – значит, ничего не стою, пустышка.
В Ташкенте полгода играл за дубль, ждал, когда снимут дисквалификацию, но чувствовал себя все хуже. Ноги отнимаются, какие-то страхи, словно умирать приехал. Меня тренер спрашивает: может, уйти хочешь? Сказал, что хочу и готов вернуть так называемые подъемные. Так и сделали. Я вернулся в «Ротор», а команда «Пахтакор» через три месяца погибла в авиакатастрофе…
Анализирую свою жизнь и понимаю: все делаю правильно. Если что потерял – не жалею, если это мое – оно вернется.
Пока есть жизнь – каждый день праздник
– Как вас приняли в «Роторе»?
– Все было как прежде, хотя не все радовались усилению конкуренции. Но в спорте всегда так. В 1980-м я стал лучшим бомбардиром команды, а «Ротор» выиграл спор среди сильнейших команд РСФСР, боролся в стыковых за выход в первую лигу, но проиграл.
И вдруг пошли кривотолки, что мы не захотели выходить в первую лигу. Причем именно я и защитник Толя Коваль! Глупость несусветная, объяснять истоки которой не имеет смысла. Когда проанализировал, кто что говорит, понял: надо уходить. И мы ушли в Астрахань. Но я никогда, как и тогда, не стал искать виноватых. Обиды нет – есть обижающийся. Значит, я должен пройти и через это.
Завершение карьеры, состоявшееся в Астрахани, стало песней. Там все было по-другому. Как команду «Волгарь» с «Ротором» не сравнить, но там был коллектив, а роли на поле четко прописаны. В «Роторе» играли все, а тут все жестко по схеме. Работал не только за себя, но и за других. И хотя таких партнеров, как в «Роторе», там и в помине не было, это не помешало забить 28 мячей. Но и оплата была – будь здоров. Это и стало причиной очередной «телеги».
Тогда все получали неофициальные доплаты и все об этом знали, но время от времени кто-то «сгорал». Я знал, кто написал на меня «телегу», знал, что причина в зависти, что меня считают рвачом. Но если считаешь, что достоин лучшего, – борись за свои права, но не лезь в чужой карман, не завидуй. Сейчас проще, финансовой стороной занимаются агенты спортсменов, тогда этого не было.
– Почему так часто трагично складываются биографии известных атлетов?
– Скажу о себе. Я очень рано ушел из дома, начал принимать самостоятельные решения. Всего добивался сам, рассчитывая только на себя и свой труд. Знал, что моя зарплата делится на два, потому что половину всегда отправлял родителям. Даже в самые трудные годы не изменял этому правилу.
А вообще футбол – это важная составляющая, но не вся жизнь. Нельзя принимать тень от дерева за дерево. Многие не хотят понять: что-то заканчивается для того, чтобы другое началось. И после завершения карьеры продолжают жить только футболом. Но уход из него – всего лишь одно событие в жизни. И больше ничего.
– Сейчас вы живете в гармонии с собой?
– Я в «Динамо» 25 лет, работаю тренером по атлетической гимнастике, у нас великолепный коллектив, чувствую себя прекрасно. Но если завтра что случится – пойду работать дворником и постараюсь делать свою работу так же хорошо. Пока есть жизнь – есть все: и болезни, и неудачи. Пока есть жизнь – каждый день праздник.
– На «Ротор» ходите?
– На жаре сидеть не ласково. Но на первую лигу ходить буду, особенно на матчи против команд, с которыми связано что-то личное. Это как свидание. Очень хочу, чтобы Волгоград принял чемпионат мира. Это заслужили, прежде всего, волгоградские болельщики еще времен «Трактора». Я поиграл во многих городах, таких болельщиков нет больше нигде.

На днях забрёл на сайт газеты "Волгоградская правда" и нашёл там массу интересных статей и интервью автора Анатолия Любименко. Я абсолютно уверен, что чтение этих материалов будет крайне увлекательным для истинных поклонников "Ротора". И не менее уверен в том, что мы не имеем права забывать таких людей, как Гузенко, Рахимов, Суровикин, и обязаны помнить и чтить их.
После прочтения этого интервью с Александром Васильевичем Гузенко, вы наверняка захотите сразу прочитать и остальные материалы. Но беру на себя обязанность постепенно опубликовывать их на этом, дабы растянуть ваше удовольствие.
Итак, слово Анатолию Любименко:

27 февраля, легендарному нападающему волгоградского «Ротора», чью популярность в Волгограде никому, так и не удалось превзойти, как и побить его рекорды результативности, исполняется 60 лет.

В истории волгоградского «Ротора» немало славных страниц. Есть в ней место самым результативным нападающим и лучшим вратарям, удачливым тренерам... Какие-то достижения можно превзойти, статистики поправят. Но титул главного любимца волгоградских болельщиков вряд ли кому удастся оспорить.

В 70-80-х годах в Волгограде многие говорили не «сходим на футбол», а «пошли на Гузика смотреть». Мне не довелось увидеть бывшего нападающего Александра Гузенко в игре. Поэтому первый вопрос был именно об этом – отношении к нему волгоградских поклонников футбола.

– За что же так любили вас болельщики?

– Вот и жена этого не понимала. Нам в публичные места вместе выходить сложно было, без внимания редко оставляли. У меня футбол с самого детства – самая большая радость.
Ну и людей я любил радовать. На мой коронный номер, правда, ребята часто обижались. С фланга проходишь, а там в центре Файзик, Рахим, Витька Васильев руками машут – прострели... Замахиваешься – защитник обязательно на пятую точку падает, чтоб помешать прострелу. А я мячик оп и под себя, защитник фюить – и проехал мимо. С левой ноги замах, он опять как под танк… Все орут – Гузик, подавай! Что ты все под себя, да на себя! А мне покуражиться хотелось, людей порадовать.

– Но забили все равно много.

– Однажды книжка попалась, где автор все подсчитал. Выходит, я свыше сотни голов наколотил, из российских футболистов в первой пятерке. А больше всех Виталька Раздаев. Но забивал, естественно, не в высшей лиге. Там не довелось поиграть. Самые памятные голы ― «погореловские», у Валерки Погорелова этот трюк перенял. Он становился при подаче углового на углу штрафной, клал корпус и, опираясь на правую, с левой без обработки вколачивал мяч в сетку. Я этот фокус потом усложнил: ножницами слета бил, мячей 5-6 таких в Волгограде положил. Это был цирковой номер. Волгоград вообще всегда атакой славился. У нас нападение мощное было. Сколько играл – всегда было так. Радик Рахимов, Вова Файзулин, Витя Васильев, Витя Дивак. С Диваком вообще друг друга затылками чувствовали, в два касания центр проходили.

– Тренеры ваши трюки, наверно, не слишком приветствовали.

– Ругали часто, Абрамов гноил, с игры убирал. Терпит, терпит, потом как заорет: все, садись на лавку, здесь будешь крутить. От меня только прострел требовали. А на стадионе 40 тысяч, битком забито, рычит стадион, хочется что-то интересное сделать. Но меня редко на лавке держали, когда уж совсем чудить начинал. С Абрамовым связана памятная для меня история. Играем с «Торпедо» московским в Адлере. Минут 10 всего сыграли. Вовка Втюрин кому-то врезал. Кузьмич с Масловым – два старика сцепились, другу друга матом кроют, а на поле махаловка стенка на стенку продолжили. Потом мне рассказали, что вечером они помирились, Маслов ему и говорит. Отдай мне 7-й номер. А у меня всегда семерка была. Кузьмич: нет, не отдам. Он самому нужен. Молодой еще. Мне 20 было. Приезжаем со сборов в Волгоград, он меня отчисляет. В своем кругу поделился – одни проблемы от него, мне тут звезды не нужны, а то он в «Торпедо» собрался. Подумаешь, Маслов его приглашает!!! Пусть играет за сборную института. И отчисли меня из команды. Я же ни сном ни духом. Долгое время не знал об этом. Дима Котопуло любил меня подначивать – расскажи, говорит, как ты в «Торпедо» уходил.

– Другие шансы заиграть в Высшей лиге были?

– В Краснодар не раз звали. В 1977-м в ЦСКА полгода пробыл. Тогда Мамыкин тренером был, так он меня почему-то правым полузащитником видел. Ну не мое это место, постоянно с ним терки были. Я и там покуражился немного. На тренировках приходилось против Сереги
Ольшанского играть. Его на замахе ловить – одно удовольствие, для меня как хлеб с маслом. Друг у меня был Юра Саух. Он мне говорил: с огнем играешь, Ольшанский тебя как-нибудь убьет на поле, нельзя так издеваться. Из ЦСКА сам ушел. Хоть мне говорили, что в вышку трудно попасть, а вылететь легко, но я ушел. Себе на горло не смог наступить. Еще в Пермь сватали, в Ростов. Однажды вызвали играть за сборную России, составленную из игроков второй лиги и первой. Четверых из «Ротора»: Владющенкова, Мороху, Дивака и меня. Основой команды был ростовский СКА. Со сборной Марокко сыграли, я два мяча забил, выиграли 3:1. После матча нам говорят: пишите заявление в Ростов. Дивак – никуда не пойду. Мы на следующий год сами в вышку войдем. Неделю нас бомбили, никто не согласился.

– Потом не пожалели об отказе?

– Что вы! Мы такой импульс дали волгоградскому футболу, людям столько радости принесли. Ажиотаж сумасшедший был. А вообще кто из «Ротора» уходил – нигде толком не заиграл. Сейчас футбол сильно изменился – патриотизм ушел. Хоть слово и затасканное, но верное. У нас костяк был из местных. Вот и мы и перли, доказывая, что и в Волгограде есть люди, которые умеют играть.

– За рубежом удалось побывать?

– В Мадагаскар поездка сорвалась, в Англию. Как увидят на личном деле штамп завода «Баррикады», а команда была от завода – отказ. «Желтый дом» нас никуда не выпускал. Только в 1979-м по линии городов-побратимов пустили в ГДР. Впечатления сильные. Но в Финляндии они оказались просто шоковыми. Представить себе не мог, что люди так живут. Я до этого страшно гордился, что советский, что у нас самая великая и справедливая страна, что живу в России. А оказалось, что в какой-то Финляндии задрипанной живут в сравнении с нами, как короли. Нам поменяли перед отъездом рубли на марки – 30 марок вышло. А их водитель автобуса получал 6-8 тысяч этих марок в месяц. Зато в футболе мы там фурор произвели. Вторая игра с командой их высшей лиги была за Полярным Кругом. Мы впервые столкнулись с тем, что иностранцы играли. Про одного защитника написали, что он в Англии был ведущим игроком, супертехничен, силен физически. Мы прижухли. Вышли на поле – они все под два метра, а у нас только двое по метр девяносто, остальные в среднем по метр семьдесят пять. Шпендюки, одним словом. Ну, думаем, попали. У нас, кстати, даже формы нормальной не было.

– Это как?

– Форма у нас была от «тети Любы». Маму мою так звали. Она швеей была. Горюнов закупал обычные майки в Москве, из тех, что после второй стирки расползаются. Приносил к нам домой все двадцать комплектов: тетя Люба, сделай нам под «Адидас». Мать часами сидела за машинкой… Я покупал черные полоски, по три штуки на каждую майку, и мама их вшивала. К нам кто приезжал в Волгоград – завидовали. Где такую классную форму достаете?! Так вот – стоят напротив нас эти финны в фирменной адидасовской форме, здоровущие… В общем за первый тайм мы им пять штук отвезли. В перерыве подходит ко мне, как к капитану, наш тренер Виктор Корольков и намекает, что надо хоть один пропустить, чтобы хозяев не обижать. А после перерыва мы еще два мяча им кладем! Король вышел к бровке, орет: открывай калитку! Да мы не против, но, во-первых, у них не прет, а если и пропускаем к воротам, Влад тащит все как зверь. Еле-еле один нам заковыряли. Двоим защитникам пришлось упасть, чтобы им не мешать. После игры повезли нас в ресторан – опять у нас шок. Запустили по телевизору нашу игру. Сидим бифштекс жуем, свою игру смотрим. Чудо! У нас такого тогда и близко не было. А команда, кстати, которую обыграли, из высшей лиги была.

– А в Союзе приходилось в такие поддавки играть?

– Дома однажды случилось, и стоила эта игра Виктору Королькову места старшего тренера. В 1983-м приехал к нам душанбинский «Памир», он на вылет стоял, и хотя бы ничья позарез нужна была. А мы тогда всех сметали. Если кого 1:0 дома обыгрывали, нас освистывали. Громили всех 3:0, 4:0. Король мудрый был, не хотел брать ответственность и повез представителей этого таджикского министерства к председателю облсовпрофа Бойко. Дали там общую установку – помочь друзьям. А тренером был у «Памира» лучший друг Королькова Юрий Семин. Отцы еще дружили у них. Король нам говорит: поняли, что нужно сделать? Но прямо никто ничего не говорит, только намеками. Короче, порешили ничейку сгонять 1:1. Но эти договорные! Чтоб им свет клином сошелся! Пропускаем один мяч по плану, и тут проход, и Валерка Ванин, желая вынести, мяч в девятину отправляет. Георгич в перерыве заходит, что за счет? Начался второй тайм. Подхожу к Валерке Турсунову: открывайте калитку, не доводите до греха. А тут их воротник Мананников тащит все подряд. Кое как Рубец один забил, а второй не лезет. 1:2 проиграли. В раздевалку Бойко заходит и Королю – вы больше не старший тренер. Бойко дал добро на ничью и посчитал, что его обманули. Еще однажды пришлось на выезде Воронежу проиграть. Из Москвы бывший вратарь «Спартака» Кавазашвили приезжал, очень настойчиво все объяснил. А вообще договорняки либо от старших тренеров шли, или команда сверху поступала. Нам-то что за радость от них была!

Пообщавшись с Александром Васильевичем Гузенко, лучше понимаешь, что не только за красивый футбол, верность родному клубу любили его болельщики. Открытый, доброжелательный, никогда не страдавший звездной болезнью, он и сегодня прекрасный собеседник, на редкость интеллигентный человек. Возраст далеко не преклонный, но большие нагрузки, травмы не прошли бесследно.

После инсульта, который Александр Васильевич перенес недавно, ему даже по квартире перемещаться непросто. Каждый поход в поликлинику – настоящее мучение, выдерживать которое все труднее. Хоть и рядом жена, и дочь не забывает отца, а необходимость в сторонней помощи совершенно очевидна. Пройти бы Александру Гузенко в серьезной клинике или санатории курс реабилитации... Болельщики со стажем, вспомните о том, кто подарил вам, городу, всей области столько счастливых переживаний, для кого слово «патриотизм» никогда не было пустым звуком. Он играл для вас, сделайте и вы что-нибудь для своего кумира.

Анатолий ЛЮБИМЕНКО, «Волгоградская правда»
Фото: из личного архива Александра ГУЗЕНКО.

Полузащитник
Арлашин Денис Алексеевич
Играет под номером 90
Дата рождения футболиста 21.02.1990
Рост футболиста 176 см
Вес футболиста 65 килограмм
Заявлен в команду 20.02.2012
Перешел из клуба Днепр (Смоленск)