Волею состояния финансов в отечественном футболе в целом и в ФНЛ в частности «Ротор» предстоящий шестой тур первенства пропускает. Наш объединенный портал может предложить вам поучаствовать, к примеру, в конкурсе прогнозистов, хотя без сине-голубых, понятно, некая перчинка в этом состязании уходит… Именно для пущего разнообразия мы предлагаем вам новинку на портале – отрывок из вполне литературного произведения, посвященный, разумеется, футболу. Немного позже, думаю, мы дойдем и до классических текстов (как у Юрия Олеши), но для затравки…
А давайте с несколько неожиданной стороны посмотрим на творчество знаменитого советского фантаста Кира Булычева. Того самого, кто писал про Алису Селезневу («Гостья из будущего» - один из фильмов, снятых по мотивам произведений Булычева), про жителей города Великий Гусляр, наконец, про агента ИнтерГалактической полиции (ИнтерГпола) Кору Орват и ее начальника комиссара Милодара, про капитана Андрея Брюса (кино «Подземелье ведьм» - дерьмо полное, книга, давшая название фильму, – чудо, как хороша).
Так вот, «повзрослевшая Алиса Селезнева» (так иногда характеризовал Кору Орват сам фантаст) тоже на футболе побывала. Причем, как выяснилось потом, на виртуальном (не в нынешнем понимании, но все же). Нам интереснее иное. Булычев – гениальный рассказчик, рекомендую многим, прежде чем повествовать друзьям о том, как и что было накануне на очередном матче «Ротора», сначала с приведенным ниже отрывком ознакомиться…;))
ЗЫ. Скажу честно – недавно Булычева перечитывал. Почти всего. Это много лучше, чем смотреть зомбоящик и голливудские идеологические сказки. Рекомендую. Мозги освежает – лучше морского бриза в Гаграх.;))
ЗЗЫ. И еще честно скажу – когда текст, что ниже читал – ржал в голос, людей окружающих пугал…;)
ЗЗЗЫ. А почему все так, и почему, к примеру, на стадионе «Уэмбли» - пусть и в виртуальном то ли прошлом, то ли будущем специально вызванные туда солдаты внутренних войск из Тулы… Так читайте Булычева, вы все узнаете…;))

- Сегодня финал первенства мира по футболу две тысячи второго года.
- Какого года? - спросила Кора.
- Две тысячи второго, - ответил Милодар. Что-то шевельнулось в Коре, какое-то сомнение. Что это было?
- Рассказывайте дальше.
- Финальные игры проходят в Лондоне, на стадионе «Уэмбли», - продолжал комиссар, поводя рукой вокруг, и Кора кивнула - она знала, что они приближаются к стадиону «Уэмбли». И что она находится в Лондоне.
- Правда, в Лондоне? - спросила Кора. - Никто не думал, что российская команда дойдет до четвертьфинала. Ведь для этого она должна была вышибить команду Германии.
- А ты понимаешь!
- Понимаю.
- Мы победили в добавочное время, - сказал Милодар, - и вышли в полуфинал, где встретились с хозяевами турнира - англичанами. Продолжать, или ты вспомнила?
- Продолжайте.
- В полуфинале у нас не было никаких шансов. На «Уэмбли» билеты продавались по тысяче фунтов стерлингов.
- А сегодня?
- Сегодня дешевле, - отмахнулся Милодар, которому не терпелось продолжить рассказ. - Матч начался без разведки. Уже на восьмой минуте Джонсон - эта черная торпеда - врезал головой мяч в нижний правый угол. Харитонов был бессилен что-либо сделать.
- Что-то знакомая фамилия, - заметила Кора.
- Еще бы! - отозвался шедший рядом грозного вида мужчина в панамке. - Второго такого вратаря нет в мире. Он же отбил пенальти Марадоны-Джуниора!
- Да погодите, не вмешивайтесь! - обозлился Милодар. – Кто рассказывает? Я или вы?
- Ты, старый, не сердись, - вмешался в разговор тощий кришнаит с грязной косичкой на затылке. - Каждому хочется поделиться. Надо любить людей.
- Не всех! - отрезал Милодар. - У меня, молодой человек, специальность: выяснить, кого следует любить, а кого надо наказывать.
- Вы ошибаетесь, - тихо, но с достоинством ответил кришнаит. - Даже у крокодила есть искренние Друзья.
- Крокодилы не бывают преступниками, - возразил Милодар.
- Да вы будете слушать или так пойдем? - рассердился грозный мужчина. - Я хочу рассказать, как Харитонов играл за детскую спортивную школу.
И поскольку никто не знал, как Харитонов играл за детскую спортивную школу, то окружающие замолчали и стали внимательно слушать грозного мужчину, повествующего о болезненном мальчике, которому запрещали даже играть в шахматы, но который однажды убежал от няни, увидел, как тренируется вратарь Черчесов, и навсегда выбрал свой жизненный путь. Тайком от родителей он стал обливаться по утрам ледяной водой и часами висеть на дверном косяке, чтобы укрепить и удлинить мышцы рук.
За этой, так и не оконченной историей они подошли ко входу на стадион, но судьбе было угодно, чтобы кришнаит оказался на два места левее Коры в том же ряду. Он помахал ей, как старой знакомой, и протянул сухую кунжутную лепешку. Облака закрывали солнце, день был нежарким, как бы специально созданным для ответственного футбольного матча.
Сидеть приходилось тесно - видно, билетов было продано намного больше, чем мест, но никто не жаловался на тесноту; наоборот, она вызывала у всех чувство особой духовной близости, ибо за исключением жалких групп на противоположных трибунах, размахивающих бело-голубыми аргентинскими флагами, остальной стадион был нашим, русским, единым и непобедимым.
На поле выбежал судья - мулат с Тринидада, о чем Коре сообщил сосед справа, состоящий из острых костей пенсионер, с армейским биноклем, в кителе без погон, но с многочисленными планками наград.
Вообще проблема мулата с Тринидада, а также двух боковых судей оттуда же волновала наших болельщиков потому, что они могли найти общий язык с аргентинцами. Припугнет их Аргентина своим морским флотом - куда деваться Тринидаду? Поэтому на трибуне над левыми воротами скандировали: - Три-ни-да-да нам не на-да!
Стражей порядка, включая солдат внутренних войск, вызванных из Тулы, эти крики беспокоили. Они оборачивались в ту сторону, и кое-кто сжимал кулаки, а в кулаках - дубинки.
Стадион зашумел - в правительственной ложе появился Президент, а также некоторые деятели ФИФА и премьер Аргентины - дама мрачной красоты. Судьи вызвали команды на поле.
Они выбежали параллельными рядами: голубые с белым - аргентинцы и красно-белые - наши, российские.
Стадион неистовствовал, от крика и духоты Коре чуть не стало плохо. «Сколько же людей погибнет сегодня от сердца и нервов?» - подумала она. Ведь самой-то Коре лишь недавно исполнилось двадцать пять лет, а росту в ней было сто восемьдесят пять сантиметров, при гармонично развитом теле, а также совершенной красоте лица. Кора уже прошла в своей жизни просто школу, затем юридический факультет Московского университета и Высшую школу ИнтерГпола, выиграла первенство мира по прыжкам в высоту, вышла замуж, через год рассталась с мужем, пережила эту трагедию, побывала по работе на восемнадцати планетах, трижды меняла погибшее тело, сама убила четверых закоренелых преступников - в общем, была одним из самых ценных агентов ИнтерГалактической полиции. А вот на стадионе «Уэмбли-2» чуть не упала в обморок. Ворота бело-голубых были справа, ворота красно-белых - слева.
С первой же минуты наши кинулись в атаку. Если для аргентинцев проигрыш в этом матче был всего-навсего национальной трагедией, после чего президентша лишалась места, кровавые генералы развязывали террор, футболисты скрывались в изгнании, а трудящиеся массы еще более нищали, то для нас, для России, поражение означало крушение национального престижа. Нам, русским, не нужны вторые места, которые нам все время предлагают. Мы берем или все, или ничего. Так сказал царь Иван Грозный, въезжая во взятый им город Казань верхом на белом коне, а полководец Жуков повторил эти слова, проходя в Берлин под Бранденбургскими воротами. Другими словами, Тринидада нам не на-да! Некоторые экономические проблемы вкупе с проблемами национальными и социальными были напрямую связаны с результатами этого матча. Его ждали не только в Москве и Туле, но и в Тбилиси, Улан-Удэ и еще в нескольких горячих точках. Именно этим можно объяснить тот факт, что лондонский стадион «Уэмбли» был на девяносто девять процентов заполнен русскими болельщиками.
Первый удар нанес Первухин. Это сочетание вызвало на стадионе смех и аплодисменты. Но когда Первухин постарался нанести еще один удар из-за пределов вражеской штрафной площадки, то какой-то хулиганствующий аргентинский защитник нагло сбил его с ног. И вот тогда русских болельщиков охватила тревога, потому что судья с Тринидада, как и следовало ожидать, не назначил не только пенальти, но и банального штрафного удара.
Возмущенно закипевший стадион через некоторое время чуть смягчился, потому что нашим удалась неплохая атака, и лишь завершающий удар Железняка пришелся мимо цели.
Кора, которая не была активной поклонницей футбола, оглядывалась, рассматривала публику и старалась понять, зачем комиссару Милодару понадобилось тратить время и государственные деньги на такое сомнительное развлечение. А так как за простодушными масками комиссара скрывался холодный и даже коварный ум вселенского интригана. Кора буквально вывихнула мозги, стараясь найти решение задачи, и в результате упустила момент, когда в наши ворота влетел глупый, нелепый, случайный и несправедливый мяч.
О несправедливости и случайности гола Кора узнала от Милодара, которого горячо поддержали соседи по трибуне, особенно сосед справа, локтистый старик с орденскими планками. Тот требовал повтора, чтобы все видели, что гол забит из положения вне игры, к тому же рукой. В бешенстве старик начал молотить кулачком Кору по плечу, и это было больно, но она понимала, что приходится терпеть, потому что ветеран не ведал, что творит.
С трибуны прозвучало несколько выстрелов - солдаты в бронежилетах кинулись по лестницам, чтобы поймать нарушителей порядка, матч на время прервали, и голос по стадиону объявил, что в случае еще хотя бы одного выстрела стадион «Уэмбли-2» деквалифицируется навсегда, а команде России засчитается поражение со счетом 0:3.
Стадион бушевал в бессильной ярости, как дикий зверь, попавший в капкан. Старик справа повторял как заведенный:
- Нет, вы подождите, вы подождите, я сюда вернусь! Только пулемет из дома принесу… А ну, пустите меня за пулеметом!
На этот крик ветерана восторженно отозвались некоторые из соседей, включая, к удивлению Коры, и самого комиссара Милодара, глаза которого сияли зловещим огнем справедливца. Все стали вставать, подвигаться, чтобы ветеран мог поскорее сбегать домой за пулеметом, а Коре повезло - теперь ее правым соседом стал очень мягкий, сонного вида молодой человек в наушниках и с таким отсутствующим выражением лица, словно он пришел не на стадион, а засыпает.
Угрозы лишить русскую команду причитающегося ей выигрыша возымели наконец действие. Виновные были вычислены, выведены со стадиона, и одного из помощников судьи, которого царапнуло пулей на излете, унесли на носилках и вместо него выпустили запасного, к сожалению, тоже с Тринидада. Матч продолжался.
Кришнаит протянул Коре еще одну лепешку, завернутую в листок бумаги с номером телефона и предложением встретиться для обсуждения духовных проблем. Милодар, заметив, что Кора читает листок, в мгновение ока выхватил его и сжевал. Кришнаит тихо плакал. На поле кипели страсти, потому что Марадона-Джуниор упал в нашей штрафной площадке и делал вид, что ему сломали ногу. Но кто мог сломать ему ногу, если рядом никого, кроме бело-голубых, и не было! Если кто и сломал ему ногу, то не иначе как аргентинский защитник Хуан Обермюллер, наверное, его дедушка был палачом Освенцима.
Стадион ревел, пытаясь издали доказать этим перекупленным тринидадцам, что Марадона-Джуниор сам сломал себе ногу, чтобы заработать пенальти, и даже сломал ее заранее, вчера или позавчера, под общим наркозом.
На беговую дорожку выехали три пожарные машины и начали угрожающе поводить рыльцами шлангов, как бы отыскивая жертвы.
Судья из Тринидада отправился к белой отметке, чтобы показать, откуда он назначает одиннадцатиметровый штрафной удар в наши многострадальные ворота. Марадону-Джуниора унесли, а весь стадион принялся выть, чтобы запугать тринидадского судью. Но, видно, заплатили ему в галактических кредитах, так что разжалобить судью никак не удавалось.
Христофор Кортес, по прозвищу Буэнос-Айрес, вышел к мячу и установил его, не обращая внимания на беспорядочные выстрелы с трибун. Отмахиваясь от пуль железной перчаткой, отошел на десять метров. Наш вратарь Харитонов покачивался, как пантера перед прыжком, и вместе с ним покачивался весь стадион. Даже Кора ощутила ужас перед тем, что сейчас произойдет.
Нарастая, как далекая лавина, и заполняя собой воздух, над стадионом возник и расширился глухой, многотысячеглотковый свист.
Коре казалось, что этот свист придавит к траве, расплющит несчастного нападающего аргентинцев, вынужденного, разбегаясь, тащить на себе этот непосильный многотонный груз.
Но тот, выдирая ноги из земли, отчаянно стремясь к мячу, все же добрался до него и ударил, как можно ударить по пудовой гире…
Мяч лениво покатился по траве, с трудом добрался до ворот, и там уже, как следует подпрыгнув, вратарь Харитонов накрыл его телом и замер, словно совершил немыслимый подвиг, прыгнув за мячом на высоту пятиэтажного дома.
Но как воспарил стадион! Как все кричали и веселились, пели и плясали, пили водку, припрятанную в карманах и за пазухой, распевали народные песни.
Удрученный нападающий побрел к центру поля, а наши, словно в них вселился дух войны и победы, ринулись к воротам противника.
Удар Желюбко пришелся в штангу, и она зазвенела, как мачта от попавшего в нее пиратского ядра, Кусюцкий врезал мячом во вратаря, и того пришлось унести с поля, поменяв на нового, молодого и, к счастью, необстрелянного.
Штурм ворот аргентинской команды неизбежно закончился бы голом, если бы не очередная случайность. В то время как защитники аргентинцев бестолково отбивали мяч куда угодно, только подальше от своей штрафной площадки, один из таких случайных ударов послал мяч в ноги Хуана Обермюллера, и этот аргентинец немецкого происхождения совершенно случайно оказался в центре поля в полном одиночестве с мячом в ногах.
Несколько секунд Хуан стоял на месте и раздумывал: послать ли мяч на трибуну или вернуть своему вратарю. Тренер аргентинцев махал ему от кромки поля, внушая дьявольские планы, и внушение достигло цели - словно нехотя и даже не спеша Хуан побежал к нашим воротам, а наши нападающие, напрасно прождав от него паса или аута, погнались следом. Но опоздали. Так что Хуан встретился с неосмотрительно выбежавшим из ворот Харитоновым, обогнал его и побежал дальше к воротам. Харитонов бежал за Хуаном Обермюллером, требуя, чтобы тот остановился и перестал хулиганить, наши нападающие и защитники бежали за Харитоновым и клеймили его последними словами, судья тоже бежал за всеми…
Некоторые из болельщиков, что сидели в первых рядах, поняли, чем это безобразие может кончиться, и стали выбираться на беговую дорожку, но тоже не успевали. Снайперы, которые могли бы подстрелить Хуана, к сожалению, истратили боеприпасы раньше, лишь один фоторепортер успел выскочить на поле и упал на пути аргентинца. Но аргентинец, к сожалению, не обратил внимания на этот подвиг и, вкатив мяч в ворота, сам упал туда следом.
- Ну где же ветераны?! - кричал Милодар. - Где ветераны с пулеметами?
Ветеранов не было. Продажный судья засчитал гол, а герой-фоторепортер поднялся, вытащил мячик из сетки и убежал с ним, давая этим понять, что никакого гола и не было, потому что и мячика не было.
Кришнаит протянул Коре кунжутную лепешку, и Кора заподозрила, что он втайне болеет за аргентинцев. Сосед с другой стороны, в наушниках, сидел, закрыв глаза, и блаженно улыбался. Это был странный человек.
Когда после пятиминутной задержки, в ходе которой солдаты отбивали у болельщиков то, что когда-то было нападающим Хуаном Обермюллером, и уносили в госпиталь, игра возобновилась. На табло горели цифры «2:0» в пользу Аргентины.
До конца первого тайма оставалось несколько минут, и стадион угрюмо шумел, не в силах придумать, чем бы взять этих аргентинцев. И вдруг откуда-то издалека донесся крик: - Плюш-кин… Плюш-кин… Плюш-кин… - Плюш-кин! ПЛЮШ-КИН!
Стадион скандировал это слово, как будто кричал: «Ура!»
- Что это? - спросила Кора у толстого соседа. Тот не услышал.
- Кто это? - спросила Кора у Милодара.
- Ах, отстань, - ответил комиссар. - Ничего не выйдет!
Тут прозвучал свисток судьи, и команды, провожаемые воем и ревом публики, спрятались в подземных туннелях зализывать раны и планировать новые атаки.
- Пойдем в буфет, - предложил Коре комиссар. Она сначала хотела отказаться - такое состояние ста тысяч человек ее удручало и вызывало дурноту, но Милодару почему-то нужно было, чтобы Кора испытала полный набор мужских удовольствий. Так что Кора, чтобы не спорить с начальством, пошла с ним под трибуны, где было шумно, накурено, воняло перегаром, валялись банки из-под пива и бутылки из-под «Смирновской» водки, где мрачно шумели рассерженные болельщики, словно пчелиный рой, готовый кинуться на прохожего, который случайно задавил его матку.
Коре показались невкусными и пресными бутерброды, которые добыл для нее Милодар, и пиво, принесенное кришнаитом, который на правах старого знакомого .увязался за ними.
- Кто такой Плюшкин? - спросила Кора, чтобы поддержать светскую беседу.
- Ничего не выйдет, - сказал кришнаит и сунул Коре в карман листок со своим телефоном.
Но комиссара такие дешевые трюки не смущали, он вытащил листок из кармана и проглотил его, не разжевывая.
- Плюшкин, - сказал он, - выведен из состава команды еще до начала первенства мира. И за дело.
- За какое? - осторожно спросила Кора.
- Это был неплохой нападающий…
- Отличный нападающий, - добавил кришнаит.
- Но он нарушил режим, - сказал Милодар.
- Вообще-то все нарушают режим. - Кришнаит вытащил из кармана блокнот и написал на листке свой телефон. - Но тут дело было в принципе.
- Вот именно что в принципе, - согласился Милодар и отнял блокнот у кришнаита. - Плюшкин набрал лишний вес.
- Ну и что? - не поняла Кора.
- Ему было сказано - не набирай лишний вес. А он набрал.
- И что же в том криминального?
- Даже президент издал указ, чтобы Плюшкин сбросил лишний вес.
- А он не сбросил, - сказал кришнаит. Писать ему было больше не на чем, и он показывал номер на пальцах. - Он добавлял еще и еще.
- И стал плохо играть в футбол?
- Никто не знает, - ответил Милодар. - Он же не был допущен.
- Но почему?
- Потому что это было сделано по аморальной причине, - сказал кришнаит. - Он плотски влюбился в одну женщину. А та сказала ему, что хочет, чтобы он стал толстым и красивым. Несмотря на то, что руководство команды и государства требовало от Плюшкина спортивной формы и подтянутой фигуры, он начал бессовестно жрать, нарушать режим…
- А она? - спросила Кора.
- Кто она? - не поняли мужчины.
- Женщина. Она полюбила его?
- Об этом ничего не известно, - сухо ответил Милодар, словно Кора допустила бестактность.
- Нет, - печально сказал кришнаит. - Она заявила, что толщина портит мужчину. Она не может любить человека, который ради развращающей женской любви мог пойти на нарушение спортивного режима, на предательство интересов команды и спорта в целом. Она ушла от него к председателю акционерного общества «Большой честный спорт».
- А он? - спросила Кора, пожалев футболиста.
- А он, говорят, играет в дворовой команде.
- За этим скрывались большие интересы монополий, - заметил Милодар, - молодому человеку они непонятны.
- И не хочу понимать, - ответил с достоинством кришнаит. - Я сторонник духовной любви, чистой от плотских утех. Вы меня понимаете? - Он обратил страстный и двусмысленный взор на Кору, будто предлагал ей не верить его словам.
Тут по переходам и подземным помещениям разнеслись звонки и свистки, и зрители, доедая бутерброды и допивая пиво, поспешили обратно на трибуны.
Второй тайм начался бурными атаками российской команды. Казалось, гол назревал, он, как говорят комментаторы, витал в воздухе. Но никак не мог довитать до ворот противника. Аргентинцы (их число поубавилось, так как уже трех или четырех игроков вывели из строя наши защитники, а резерв замен аргентинцы уже исчерпали) продолжали нагло обороняться, а их вратарь брал мячи, что неслись в дальние от него углы. По трибунам, как электрический разряд, пронесся слух о том, что президент обещал автору каждого русского гола по «мерседесу-лада», но это лишь прибавило суматохи на поле и шума на трибунах.
А когда вовсе не удавшийся ростом и неприятный на вид, почти чернокожий Каравелло, таща на плечах и спине четырех наших славных защитников, умудрился забить нам третий мяч, а подлые тринидадцы его посмели засчитать, тяжелая тишина овладела стадионом. Медленно поднялся и направился к выходу президент России, потянулись к другим выходам наиболее неуверенные в себе и слабонервные зрители.
Но основная масса болельщиков будто проснулась, будто очнулась от шока и начала скандировать все громче и увереннее:
- Плюш-кин! Плюш-кин! Плюш-кин! По стадиону, перекрывая гул голосов, разнесся механический голос из мощных динамиков:
- Уважаемые гости стадиона «Уэмбли»! Сообщаем вам, что нападающий Плюшкин дисквалифицирован Федерацией за нарушение режима и антипатриотическое поведение.
- Плюш-кин! Плюш-кин!
Игра остановилась. Все наши футболисты, не глядя на мяч, присоединились к реву толпы: - Плюш-кин! Плюш-кин!
Аргентинцы, как настоящие спортсмены, к тому же уверенные в своей победе, также остановились и стали кричать: - Плющ-кин! Плюшь-кин!
Даже проклятые тринидадские судьи, поддавшись народному мнению, кричали: - Плю-ши-ки! Плю-ши-ки!
- Нет, - произнес тогда сосед Коры справа, стягивая с головы наушники. - Когда меня гнали из команды, так никто и слова в мою защиту не сказал.
Он снял темные очки и положил их в верхний карман пиджака.
- А теперь им, видите ли, понадобились мои ноги? Разве я не прав?
- Вы совершенно правы, Плюшкин, - ответила Кора симпатичному толстяку. - И мне очень грустно, что ваша преданность, верность и честность не нашли должной оценки. Но если вы свободны завтра вечером, я могу пригласить вас поужинать со мной.
Милодар так громко заскрипел зубами, что многие подумали, что падает осветительная вышка. Кришнаит тоже услышал и зарыдал.
- Спасибо, дорогая девушка, - сказал футболист, - но, к сожалению, я до сих пор верен этой паршивой суке, то есть Тамарке. Но как вы думаете, стоит ли мне идти на поле?
Тут вновь включились динамики. На этот раз в них звучал женский грубоватый голос:
- Слушай, Слава Плюшкин, говорит Тамара. Я тебе все простила. Если ты выйдешь на поле, то я вернусь к тебе.
- Ууууууу! - зарычал стадион. Рычал он со сложными, смешанными чувствами. С одной стороны, он презирал Тамарку, которая предала такого героя, с другой - надеялся на то, что призыв возымеет свое действие.
- Обманет, - сказал Милодар. - Я слышу рядом с ней мужское дыхание.
- Знаю, - печально ответил Плюшкин. - Но не могу сопротивляться.
Он поднялся, и в первое мгновение никто на стадионе не узнал его.
Прежде чем пойти вниз, Плюшкин прошептал Коре: - Я уже сбросил шесть килограмм. Он пожал ей руку своей сильной, мягкой рукой и пошел не спеша вниз, на футбольное поле.
А навстречу ему уже бежали костюмеры и ассистенты с российской формой.
Стадион узнал своего бывшего кумира. Болельщики выли, как волки в лесу. Аргентинцы растерялись и уже пожалели о своих рыцарских словах и жестах. Они побежали к тринидадскому судье, показывая на часы и торопя его продолжить встречу. А тем временем руководство аргентинцев уже толпилось у ложи комиссара, доказывая, что Плюшкин на игру не заявлен. Неизвестно, как дальше проходили переговоры, но через минуту Плюшкин, переваливаясь, выкатился на поле.
И стадион, который был готов почти к любому исходу, замер от ужаса. Ведь у многих дома висели фотографии Плюшкина, но никто не подозревал, что человек может так растолстеть. Казалось, Славе не пробежать и трех шагов.
Болельщики начали свистеть, обреченно и даже не очень громко.
Судья как бы в ответ прикоснулся к своему свистку. Если верить часам, то до конца матча оставалось меньше получаса.
Делать нечего - свисти не свисти, все замены сделаны. И игра продолжалась при вспышках хохота с трибун, когда круглый и неуклюжий Плюшкин никак не мог подпрыгнуть или дотянуться до мяча. И чем больше хохотал стадион, тем злее становился бывший нападающий. Кора это чувствовала лучше всех на стадионе, потому что ей очень понравился этот человек, способный на такие жертвы ради любви.
И она смогла уловить полусекундную паузу в стадионном шуме и крикнула ему громко, но на такой ноте, которая достигла ушей форварда: - Слава, я тебя понимаю!
Слава замер и посмотрел вверх. Его заплывшие глазки отыскали на трибуне Кору. Он поднял толстую руку, улыбнулся - может, именно такой, дружеской, искренней поддержки ему и не хватало.
Как раз в этот момент к нему приближался стройный, как тополь, и нахальный, как русский банкир, Хуан Обермюллер, который явно решил забить четвертый мяч в русские ворота и доказать всему миру, что настоящего футбола в этой стране не знают.
Толстяк Плюшкин не казался ему достойным соперником, тем более что Хуан, как и любой другой футболист, знал о трагической истории своего русского коллеги и, скорее, сочувствовал ему. Но сочувствие в спорте остается за оградой стадиона. Спорт не знает снисхождения.
Но не тут-то было! Ловким движением корпуса Плюшкин отрезал Хуана от мяча, и тот не успел сообразить в чем дело, как оказалось, что он продолжает бежать к нашим воротам уже без мяча, а мяч, словно приклеенный к ноге Плюшкина, мчится к другим воротам.
Аргентинцам пришлось мобилизовать всю защиту, чтобы в конце концов свалить Плюшкина с ног у самой своей штрафной площадки, и, может быть, ситуация разрядилась бы иначе, если бы кто-нибудь из русских игроков догадался о том, что происходит, и пришел на помощь Плюшкину, хотя бы для того, чтобы получить от него пас. Но никто не пришел.
Зато когда надо было бить штрафной, прибежали все и забыли о Плюшкине, который, конечно же, хотел сам ударить по мячу. Но, незамеченный, он не спеша потрусил к своим воротам, в которых стоял вратарь, - все остальные забивали аргентинцам гол.
Но не забили.
Стенку из восьми игроков Железняк пробить не сумел, зато Каравелло тут же подхватил мяч и помчался к нашим воротам. А там не было никаких преград. Только неповоротливый Плюшкин, которого нетрудно обыграть любому. По необычной тишине на стадионе Плюшкин догадался, что дело неладно, и, обернувшись, увидел, что мимо него, метрах в десяти, несется Каравелло.
Какой бес вселился в Плюшкина - не знал никто, кроме Коры.
Он в три прыжка догнал Каравеллу и в подкате отправил мяч на трибуну. Стадион грянул аплодисментами. Аплодисменты не понравились товарищам Плюшкина по команде. Так что, когда Хохрянский кидал с аута, он нацелился Плюшкину в лицо. Но Плюшкин сделал вид, что так и надо, чуть отклонился, принял мяч на голову и, подбрасывая его, побежал к воротам аргентинцев, причем остановить его было невозможно и засудить тоже - никому не запрещено пронести мяч к воротам противника на голове.
Уже в штрафной Слава подбросил мяч себе под левую ногу и заколотил мяч под перекладину.
Конечно же, не только стадион бушевал. Товарищи по команде стали обнимать и целовать Плюшкина, исщипали его и исколотили при этом, но Слава не обидчивый. Ему главное - сделать дело. Президент вернулся в правительственную ложу. «Мерседес-ладу» выкатили на беговую дорожку. А время шло.
Товарищи по команде плохо снабжали Плюшкина мячами. Предпочитали забить сами, хотя это у них не получалось. И вот уже весь стадион кричал: - Отдай Плюшкину, мазила!
Неприятно быть мазилой, но тут к кромке поля выбежали тренер и председатель Федерации и стали приказывать игрокам играть на Плюшкина, иначе все зарубежные контракты будут аннулированы, а московские квартиры экспроприированы. Тогда футболисты зашевелились. Они стали нехотя и не очень точно пасовать Плюшкину, но тот бегал как заведенный и совершал чудеса. Стадион сходил с ума от радости и надежды. За шесть минут до конца матча Плюшкин забил второй мяч. Счет стал 3:2 в пользу Аргентины.
Плюшкина старались свалить и покалечить все защитники Аргентины. На как его свалишь, если он круглый?.. Покатится и опять на ногах…
Кора обратила внимание, что ее новый друг меняется на глазах.
Многие на трибунах тоже заметили это. Видно, жир был на нем наносный, нетвердый.
И когда за две минуты до конца матча Плюшкин забил свой третий гол, то футболист был уже втрое тоньше, чем в начале тайма.
А на самых последних секундах, когда тринидадский судья тянул к губам свисток, но не спешил, потому что ему же не хотелось бегать по стадиону все дополнительное время, Плюшкина все же завалили в штрафной площадке. И с облегчением тринидадский судья назначил пенальти, но реализовал его не Плюшкин, а Железняк. Железняку Плюшкин и подарил один из трех своих новых «мерседесов», так как у спонсоров четвертой машины не нашлось.
Стадион ликовал, и многие рыдали. Множество людей выбежали на поле, чтобы качать игроков.
Но большинство футболистов успели убежать, и тогда стали качать тринидадских судей…

И еще ЗЫ. Свое мнение о прочитанном и о необходимости впредь публиковать здесь такие литературные бонусы - прочитавших прошу непременно высказаться в комментариях.