В чемпионатах Казахстана он отыграл всего два сезона: по одному в “Кайрате” и “Женисе”. Тем не менее след этот форвард оставил заметный. Он – автор первого гола в истории чемпионатов страны и сборной Казахстана. Сегодня возглавляет в нашей Федерации футбола департамент сборных команд. И дресс-код теперь соответствующий – рубашка, галстук, пиджак.

Отличник боевой и политической подготовки

– Никогда не думал, что буду ходить на работу в строгом костюме, – смеется Владимир Нидергаус – Главное, что после завершения карьеры остался в футболе, занимаюсь любимым делом и получаю удовольствие от работы.

– В детстве кем мечтали стать?

– Скорее всего, футболистом, мяч гонял с утра до вечера. Во время службы в армии мелькнула шальная мысль остаться на сверхсрочную. Сильно уж меня уговаривали. Слава богу, что та мысль не задержалась.

– Были отличником воинской службы?

– Да, отличник боевой и политической подготовки, старший сержант. Служил во внутренних войсках, конвоировал зеков, охранял их в зале суда. С боевым оружием, как полагается. К счастью, применять его не приходилось, хотя случалось разное, попытки сбежать были, и не одна.

– Кокчетавское “Торпедо”, за которое вы в то время играли, не могло сохранить ведущего игрока?

– Это, скорее, “Кайрат” должен был делать, с которым я подписал предварительный контракт. Но в алма-атинском клубе меня, видимо, всерьез не воспринимали, поэтому и не проявили инициативы. Через три недели после призыва мама прислала телеграмму из футбольного клуба “Кайрат”, который приглашает меня на сбор. Мне было очень весело.

Стадион, тюбетейки, 40 градусов

– В “Кайрат” вы попали только в 23 года. К тому времени надеялись поиграть выше второй лиги?

– Честно говоря, о большом футболе уже не думал. Когда оказался рядом с футболистами, которых раньше видел только по телевизору, был в шоке. А поле Центрального стадиона казалось бильярдным сукном после нашего кокчетавского кочкодрома.

– Ваш дебют в “Кайрате” пришелся на экстремальный выезд по маршруту Наманган – Фергана…

– Мы оба раза крупно проиграли. Да там и не могло быть по-другому. Играем с “Новбахором”, и нам ставят пенальти, которого не было. То же самое в Фергане. Для меня многое было в новинку: полный стадион, все в тюбетейках сидят, 40-градусная жара, при которой ходить тяжело, не то что бегать. После этого вояжа я попросился обратно в Кокчетав. Но мы договорились со старшим тренером Борисом Стукаловым, что задержусь еще на два домашних матча. Их мы выиграли, причем “Шиннику” я забил победный гол. Всем дали хорошие премиальные, которые я в Кокчетаве, наверное, полгода бы зарабатывал. Да и в коллектив я постепенно вливался уже.

История с московским “Спартаком”

Лучшие годы своей карьеры Владимир Нидергаус провел в волгоградском “Роторе”

– Как можно отказать московскому “Спартаку”?

– Оказывается, можно, и не один раз (смеется). В первый раз меня украл из “Кайрата” тренер-селекционер “Спартака” Покровский. Говорит: “Поехали на два дня в Москву, переговоришь с Романцевым, Старостиным и вернешься домой”. Из Камышина в Алма-Ату летели через Москву, и я отпросился у руководства на пару дней. Оно меня ни в чем не подозревало.

Другой случай произошел в 1994 году, когда сборную России принял Романцев. Я провел два матча, после чего мне сказали прямым текстом: “Если хочешь играть в сборной, надо быть чаще на виду у главного тренера”. А тот возглавлял “Спартак”. Но я не мог покинуть волгоградский “Ротор”, за который тогда выступал, иначе никогда бы себе такого не простил.

– Получается, что “Спартак” вышел на вас уже через три месяца после дебютной игры за “Кайрат”?

– И не только он. Еще и московское “Торпедо”, и “Ротор”, и Антон Феч звал в Германию: “Давай, ты же немец. Дорогу уже проложили Михель и Петя Нейштеттер”. Что касается “Спартака”, то я встретился с Романцевым, посмотрел матч “красно-белых” с “Динамо”. “Спартак” победил – 7:1. Старостин говорит: “Рыжий, а ты фартовый!”. Мне такое внимание льстило, но я поставил перед “Спартаком” четкие условия. Жена была беременна вторым ребенком, и нам нужна была в Москве квартира – жить на базе с двумя маленькими детьми я не собирался. В Алма-Ате же меня ждали хорошая четырехкомнатная квартира в центре города, машина, новый контракт. Посоветовались с женой и решили, что лучше синица в руках.

– От такого большого внимания со стороны сильных клубов голова не закружилась?

– В 23 года она уже откружилась. К тому же у меня была семья, а это большая ответственность. Я дал слово тренерам “Кайрата” Бахтияру Байсеитову и Курбану Бердыеву, что будем работать вместе. Но с развалом СССР ситуация изменилась. Мы серьезно готовились к новому сезону, усилили состав, перед нами поставили задачу вернуться в высшую лигу. Сидим в Душанбе на сборе. Утром на зарядке говорят: “Выступаем в высшей лиге чемпионата СНГ”. Отлично! Два дня проходит: “Нет, играем в чемпионате Казахстана”. И так каждые два-три дня были какие-то изменения. Вернулись домой, нам четко сказали: “В такой-то день начинается чемпионат Казахстана”. Не обижая наш чемпионат, все-таки хотелось поиграть на более высоком уровне.

Про танковые войска на “Олд Траффорд”

– В волгоградском “Роторе” вы работали с Виктором Прокопенко. Каждый из футболистов может рассказать массу связанных с этим тренером историй…

– Всегда буду вспоминать о Викторе Евгеньевиче с теплотой. Он был сильным тренером и великолепным психологом. Навскидку могу рассказать три истории. Первый случай. Играем в Кубке УЕФА с “Манчестер Юнайтед” на “Олд Траффорд”. Сидим в раздевалке перед выходом на поле, настраиваемся. И тут вопрос Прокопенко: “Кто служил в танковых войсках?”. Тишина. “Рохус (Шох), ты служил?”. – “Нет”. Мне: “Немец, а ты?”. – “Не служил”. “Ну, ладно, ребята. А знаете, что самое главное в танке?”. Все молчат. “Самое главное в танке – не обос…ся. Вот идите и не обос…сь”. Открывается дверь. Идут Шмейхель, Кантона, остальные звезды, и мы выходим, смеемся. Англичане в шоке, ничего не понимают. Это был тонкий психологический ход Прокопенко. Возможно, именно он позволил нам раскрепоститься, сыграть вничью 2:2 и пройти в турнире дальше.

Второй случай. Финал Кубка России. “Динамо” (Москва) – “Ротор”. Закончилось основное время, ничья, ждем дополнительные таймы. Безжизненными телами упали на газон, отдыхаем. Прокопенко подходит ко мне: “Вова, что ты делаешь?”. Я молчу, отвечать нет сил. Да и расстроен – играю очень плохо, не могу понять причину. “Ты же знаешь, что на стадионе твои папа с мамой, и им стыдно за тебя”. Для меня эти слова были хуже расстрела. Я вышел на поле и забыл, что до этого уже отыграл 90 минут. К сожалению, тот финал мы проиграли по пенальти.

Третий случай. Когда я жил в Германии, мы с другом поехали в Дортмунд. Там на игру с “Боруссией” приехал донецкий “Шахтер”, который тренировал Прокопенко. Заехали в гостиницу, поздоровались, общаемся. До матча часа три. Заходит Валерий Яремченко, старший тренер команды: “Евгеньич, там по составу на игру бы определиться”. “Каким составом мы играли последний матч? Такой и ставь”. Мы смотрим на Прокопенко с недоумением. Как? Команда приехала играть в Лиге чемпионов, а он так небрежно относится к матчу. Он поймал наши взгляды и говорит: “Ребята, это же Дортмунд. Нам трешечку загрузят, и мы потихоньку поедем домой”. Так и произошло.

Память – приятная и не очень

– Запись матча в Манчестере часто просматриваете?

– Периодически. Приятно, когда об этом напоминают, присылают видео или фото, где я, к примеру, с Бекхэмом борюсь. Но при этом говорят: “А, Нидергаус, это тот, кто “Манчестер Юнайтед” забил?”. Как будто я больше никогда не забивал.


– Какие матчи могут сравниться с той игрой?

– Домашняя игра с “Бордо”, на который мы вышли после “Манчестер Юнайтед”. За французов выступали будущие чемпионы мира Зидан, Дюгарри, Лизаразю. Или с “Лацио” в 1997 году, где играли Манчини, Казираги, Недвед, Неста, Бокшич. Это история, диски с этими матчами храню. Кроме того, собрал коллекцию своих маек с тех матчей.

– Какие матчи хотели бы забыть?

– К счастью, их не так много. Самый обидный – заключительный матч чемпионата 1997 года со “Спартаком” в Волгограде. Мы проиграли и уступили москвичам первое место. От того матча на сердце до сих пор глубокая рана. Убежден, что не все тогда решилось на футбольном поле. Тот матч со “Спартаком” стал для меня определяющим. После него я принял однозначное решение, что майку “Ротора” больше не надену.

– Но потом все-таки надели…

– В 1999 году в команде сложилась критическая ситуация. Прокопенко лично меня попросил помочь “Ротору” остаться в высшей лиге. Я сыграл девять матчей, задачу мы решили.

Возвращение в Казахстан

– В вашей карьере был чемпионат Израиля. Почему этот период оказался таким скоротечным?

– В “Маккаби” из Хайфы у меня все складывалось замечательно: завоевал уважение болельщиков и партнеров, мы выиграли Кубок Израиля. Но тут помощника главного тренера Андрея Баля пригласили главным в “Маккаби” (Герцлия), и я поехал за ним. Отыграли семь туров, идем на втором месте, команда еще никогда в жизни так не начинала сезон. Но оказалось, что этими победами мы весь годовой бюджет клуба истратили. Тогда началась, на футбольном сленге, “плавка дров”. После пяти поражений Баля убрали, а я в конце чемпионата получил травму, долго восстанавливался.

– Последним клубом в вашей карьере был “Женис”…

– В 2000 году я провел хороший сезон в Астане. Все совпало: и сильная по составу команда, и чемпионский результат. Вспоминаю тот сезон как лебединую песню. В апреле 2001 года уехали с семьей в Германию, но мне там не хватало футбол. Поэтому один телефонный звонок – и я снова поехал в “Ротор”. Точно так же сорвался после звонка из карагандинского “Шахтера”, где я в качестве спортивного директора отработал четыре хороших сезона. Вновь стал чемпионом Казахстана, до сих пор вспоминаю с теплотой о команде и городе. Футбол в моей жизни практически всё, и я не представляю себя без него.

Оригинал материала: Газета "Караван"