Беседа «Матч ТВ» с известным тренером вышла за рамки житейских историй и затронула системные сюжеты.

Побаливает спина, но лишь потому, что немного переиграл в футбол. Пока внук тренируется в бассейне — ходьба по овалу детского стадиона «в хорошем темпе». Летом активность на Новоспасском пруду. Зимой беговая дорожка на лоджии. Дача манит полноценным тренажерным залом.

Вот чем наполнен перерыв в работе 63-летнего тренера Сергея Павлова. Повысили пенсионный возраст? Получите встречный удар.

— Каков нынче ваш трудовой статус?

— Готовность к работе. Были этой зимой разговоры с несколькими клубами, но не было предложений, на которые стоило откликнуться. Понимал, что не смогу реализовать задачу в озвученных условиях. Нахожусь в отличной форме, жду вариантов. Есть знания, силы, желание. Хотя условия в последнее время меняются.

— В каком смысле?

— Я не про деньги. Стало меньше команд, стремящихся к повышению в классе. Не знаю, чего боятся. Расходы выше, но ведь и зарабатывать можно в той же РПЛ. Тут и телевидение, и посещаемость. А когда приходит полный стадион, я вам скажу, это здорово и для команды, и для властей. Некоторые клубы удивляются: «Почему нас закрывают?» А кому вы нужны, если на вас по тысяче человек ходит?

— Зона «Восток» в ПФЛ совсем окуклилась. Ни в нее никто не хочет, ни из нее.

— Там непросто. Минимум треть к бюджету нужно плюсовать по сравнению с европейской частью страны. Перелеты, нюансы тренировочного процесса… Знаю, работал с «Лучом». Но при желании хорошую команду можно везде создать. Когда работал во Владивостоке, мы еще в первой лиге заложили фундамент. Поднялись в высшую — с ходу седьмое место. Хотя готовились периодами в подмосковном Бору. Но на то и специфика, чтобы ее учитывать.

— Минувшим летом в российских лигах была такая специфика, что не всякий учтет. Кто вылетел, остались, кто не вышел — вошли.

— Плохо. Спортивный принцип должен главенствовать, иначе теряется интерес. Если футболисты знают, что можно решить задачу помимо результата, сложно управлять командой. А зритель перестает понимать, зачем ему на это смотреть.

— Вы рекордсмен по выводу команд в высшую лигу — «Текстильщик», «Уралан», «Сатурн», «Луч», «Кубань», «Арсенал»…

— «Кубань» — относительно: руку приложил, но выводил уже Погос Галстян.

— …а также по количеству клубов высшей лиги, в которых работали. У вас и Миодрага Божовича набралось по семь. Это хорошо или плохо?

— Что решал задачу — хорошо, получалось создать играющие команды. А так я после 18 лет работы в Камышине, может, и дальше бы там работал. Инфраструктура была приличная, но финансирование рухнуло, «Текстильщику» просто не на что стало жить.

— Сколько тренеру нужно времени, чтобы заключить: теперь это точно его команда?

— Не угадаешь. Иногда раз — и сразу пошло, как в «Кубани», где уже была приличная команда. Точечные поправки внес — заиграла. А иногда начинаешь перестраивать, состав пластами менять. В «Луче» так было. Вижу, не тянут 5-6 человек. Объяснил: лучше поискать другие клубы, здесь перспектив мало, там будете играть. Чтобы увидеть работу тренера, желательна пара трансферных окон, летнее и зимнее, плюс длинное межсезонье.

— В «Луче», говорят, вы зашли поужинать в ресторан и увидели группу футболистов, у которых потом с перспективами и не заладилось.

— Не так было. Я за дисциплину, но молодых в этом плане стараюсь понимать. У них самое яркое время жизни, возможность заработать, красиво отдохнуть. На ключ не запрешь. Потому и жен на один сбор всегда разрешал брать. Игрокам спокойнее — и у меня возможность присмотреться к тылам. Человек оттренировался, сыграл, потом тренер его не видит. К кому пошел? Как у него в семье? Оттуда все на футбол переходит. Почти все заканчивают, так и не раскрывшись до конца. Хотя даже возрастным есть куда расти, и жены в этом заинтересованы. Общался, делал выводы, девчонки обычно моими союзницами были, правильно влияли на мужей.



— А если девчонка назад тянет?

— В личную жизнь не лез. Вне поля я старший товарищ, могу подсказать, но потребовать — только если человек пришел утром не с тем пульсом или настроем. Помню, еще идет тренировка, а уже жены приехали. «Чего это они?» — спрашиваю. «Ждут мужей». — «Стоп. Пусть не ждут. Базу закрыть». И ввел правило — час после тренировки футболисты железно на базе. Массаж, тренажерка, баня, царапину подлечить, по воротам побить. А потом пусть жены забирают. Вроде мелочи, но если пренебречь, могут вырасти в проблему.

— У вас и к газону, знаю, особое отношение.

— Конечно.

— И к разметке газона.

— Это легенды. Качество — другое дело. Сами играем, люди смотрят, поле должно быть быстрым, ровным, с хорошим дренажом.

— Элистинский агроном рассказывал, как вы просили сделать разметку поуже: «Команда вымоталась, пусть меньше побегает».

— Там поле само по себе большое было, еще при Павле Яковенко. Сказал перейти к стандарту 105 на 70, чтобы на выездах привычно играть. «Уралан» вообще с удовольствием вспоминаю, хорошо работалось. Принял команду — два миллиона долга, два месяца до чемпионата и в двойку надо попасть. Всего по два. Но обещал Кирсану Илюмжинову, что решу задачу. А он сказал, что раздаст всем по патрону на случай невыполнения. Илюмжинов и Алексей Орлов сильно помогали. Для газона как-то деньги понадобились, говорю стадионному агроному: «Бери у меня, потом вернешь». — «Почему?» — «Мне дадут, тебе нет». Объяснил Илюмжинову: допущен перерасход, так как без поля не будет результатов. Не вложим в одно — потеряем все. Убедил. Позже Леонид Слуцкий принял «Уралан» и жаловался: «Невозможно стало». — «У меня все нормально было, сам разбирайся».

— При Слуцком команде перестали платить?

— Как-то сразу не пошло у него. 3:0 ведут — 3:3 заканчивают. Или 5:5. Кирсану такое не нравилось, стал терять интерес. Я сказал Слуцкому: «Лень, тренер — это не только в трусах и майке стоять. Вне поля тоже надо правильно работать». — «Хорошо, запомню».



— Позже Слуцкий признался, что боялся вас, работая в дубле «Уралана». Могли вызвать когда угодно и спросить за что угодно.

— А чего меня бояться? Распорядился, чтобы он был на всех теориях, полностью участвовал в жизни команды. Естественно, спрашивал за тренерские вопросы. «Почему у тебя не так, а этак?» — «Вопрос выше моей компетенции, а к вам не пробился». — «Стоп. Обязан был предвидеть и не допустить. А меня терзать, пока не отвечу. Как я помогу, если не в курсе проблемы?» Мне Слуцкого порекомендовал наш общий куратор по волгоградскому институту Василий Дергач. «Возьми, хороший парень, ему бы еще стержня немного». — «Ну стержня-то я ему дам».

— Помог вам звездочет, которого Илюмжинов прислал в команду?

— Пришел человек, сказал, будет вычислять что-то по особым методикам. Хорошо, говорю, только не рядом с командой, голову мне не забивайте. Тренировки запретил посещать, установки тем более. Расписал он как-то графики звездной активности для основного состава. А пятеро в нем не играют. Зато при графиках.

— Почему ушли из «Уралана», если получалось?

— Уехал в сборную на три месяца для участия в ЧМ-2002, подготовку не вел, вернулся — не узнал команду. Не играла совсем. Слишком много резать надо было, я не захотел. Плюс всякие течения начались. Построил людей, объяснил и ушел.

— Высотой травы тоже нельзя осложнить жизнь сопернику?

— Никогда таким не занимался. Играть надо, это главное. Агрессию показывать, но и соперника уважать. У нас на сборах все атаку тренируют, а только чемпионат начнется, закрываются на замок. Если еще и траву высокую сделать, что за футбол будет? Гости вообще должны видеть только хорошее. Нормально есть, спать, никаких ремонтов под окнами. Иначе потом позову какого-нибудь игрока, а он откажется. Пусть у него картинка хорошая в голове сложится, всегда за это жестко спрашивал.

— Играет роль, с какой стороны поля тренерская скамейка?

— В «Луче» выбрал ту, что за боковым судьей. Потом работники стадиона говорят: «Сергей Саныч, наша скамейка всегда была другая». Перебрался, нет проблем. Когда команда играет, не имеет значения.

— Курбан Бердыев запрещал общаться с прессой некоторым игрокам, даже когда они находились в сборной. А вы?

— Мелочей в футболе нет, но от прессы команду не прятал. Единственное требование — два последних предыгровых дня должны быть моими. До этого — на здоровье. И все индивидуально, конечно. На одного семья влияет, на другого журналисты, это нужно учитывать. Футбол вообще самый сложный вид спорта. Требуется быть одновременно стайером, спринтером, ловким, сильным, хитрым и на пике возможностей. Очень непросто все совместить в одном человеке и тем более в команде.




— В Сергее Наталушко, который играл под вашим руководством 17 лет, совмещалось?

— Сережа уникальный. Непростой по характеру, но спортсмен. Очень много работал на команду, тренировался так, что основа «Сатурна» говорила: «Нельзя болеть, Наталушко после травмы уже работает с резервистами, отнимет место». Его не надо было подгонять, человек делал себя сам. Игровик до мозга костей, объем давал огромный, за мяч шикарно цеплялся, при стандартах отрабатывал, мог центрального защитника сыграть, когда отбивались. Хотя форвард.

— А он другие ваши слова запомнил: «Вообще не понимаю, как ты играешь в футбол: ни скорости, ни удара, ни дриблинга».

— Пошутил. Наталушко и в 38 прогрессировал, настолько футбольно к себе относился.

— Вы его в Николаевске нашли?

— Раньше была Николаевская слобода, через Волгу от Камышина. А Волга там семь с половиной километров в ширину. Потом стал город. Традиционно много выходцев с Украины, до сих пор гэкают там. Летом трамвайчик через Волгу ходит, мы пацанами на первенство города играли у них, они у нас. Когда создавал команду при текстильном комбинате, позвал Наталушко. А он отказался.

— Как так?

— Пришел, потом ушел. Я и маму его уговаривал, но Волга вскрылась по весне, трамвайчик не ходит, моста нет. В объезд из Николаевска в Камышин по сей день 340 километров. Как доберешься? Но в итоге сманил его.

— Огрызался на вас, говорят?

— Всякое бывало. И я мог закипеть. Потом извинялся, мне не зазорно. Разве тренер всегда прав? Но главные в команде — футболисты, остальные им служат.



-За счет чего в маленьком Камышине удалось сделать команду высшей лиги?

— Время. Очень важный фактор. Планомерная работа, помощь властей, подбор людей. В Камышине за годы все сложилось. Начали с самых низов, с первенства города. Затем чемпионат Волгоградской области, КФК, вторая лига, буферная зона, первая лига, премьер-лига, даже до кубка УЕФА дошли. Коллектив складывался по кирпичику, кто не нужен, сам отпадал. Придет человек, и видно: не наш. Уходит. А сейчас посмотрите, какая текучка. Не то что клуб построить или команду создать: тренеру иногда познакомиться с ней некогда. С ходу дай результат. Локальную задачу решить можно, глобальную нет. Хотя сейчас становится попроще в каких-то вопросах.

— Откуда простота, если текучка?

— Деньги футболистам стали более адекватные платить. Посмотрите на «Оренбург»: играет во многом тот же состав, что поднимался из ФНЛ. Упор на правильную работу, а не на деньги. Мои команды после выхода в премьерку почти никогда не занимали ниже 10-го места, потому что цель изначально ставил — не выйти, а там играть. И работал с прицелом на это. Начнешь новую команду лепить за короткое лето — ничего не получится. Надо чуть улучшить старую и играть, только так. В премьер-лиге с ее стадионами, полями, болельщиками можно именно играть. И нужно.

— В восьми своих командах вы работали меньше полутора лет. Почему?

— Когда уходит понимание, оставаться нельзя. Не с командой — с руководством. Но были разные ситуации. В Туле все развивалось неплохо, пока не пришли руководители, которые не видели меня в «Арсенале». К футболу это не имело отношения. Потом губернатор Дюмин пригласил на разговор, приехало телевидение, поблагодарил, нормально расстались.

— Новые руководители — это Гурам Аджоев. Он объяснил, что вы делали не так, и что изменится при Сергее Кирьякове?

— У меня к нему не было вопросов. У него ко мне были. Аджоев закончил карьеру у меня в «Сатурне». Играл неплохо, с квартирой ему помогли. Но 37 лет — по паспорту 37, а там кто его знает, — не тот возраст, чтобы сидеть в запасе. В основу на уровне премьер-лиги не проходил. Сходил с ним к начальству, дали ему школу, названную его именем, играл за ветеранов — все нормально. Но, видимо, что-то осталось по отношению ко мне с тех пор.



— С Кирьяковым общались после отставки?

— Сначала с болельщиками на матче дубля. Они собирались бастовать. Отговорил: «Пришли другие люди, это нормально, не делайте резких движений, болейте за команду». Потом Серега позвонил: «Пойми, я ни при чем, такая ситуация». — «Хорош ерундой заниматься, ты что? Делай своей дело, не переживай».

— На какой почве не нашли языка с генеральным директором «Кубани» Суреном Мкртчяном?

— Все было неплохо, пока не пошли трансферы. Потом говорят: «Ставь того, ставь этого». Не буду, отвечаю. И с Мкртчяном были нормальные отношения, просто мы не разговаривали. Мне советовали: «Позвони». А почему я должен звонить? Лонгевку не возьму, Ткачука не возьму. Они не будут играть, а если будут, что я команде скажу? Принцип простой. Допустим, нужен левый защитник. Предоставляю руководству три варианта: молодой и перспективный, шикарный и дорогой, добротный и способный помочь прямо сейчас. Все три меня устраивают, а кого возьмете — ваше дело. Предлагаете своего? Но он слабее тех, кто есть, и тех, кого я предложил. Значит, не нужен. Примерно такое в «Кубани» и началось. Хотя когда я ушел, уже ясно было, что выходим в высшую лигу.

— Как вам работа с казахстанским «Атырау»?

— Неплохой чемпионат и город, бывший Гурьев. Есть свои особенности, похуже инфраструктура, но работать можно. Если бы не похожая трансферная история. Нашел игроков, их не взяли, начались известные механизмы. Нет, сказал, так не будет.

— Уходить в отставку самому у тренеров окончательно вышло из моды. Вы делали такое не раз. Не жалко денег?

— Когда нет понимания, это тупик. Дальше все будет только усложняться, проиграет и команда, и ты. Да, теряешь контракт, семья переживает, но вы понимаете, что такое тупик? Нельзя работать никак, совсем. Команда не растет и не считает тебя руководителем, теряется контакт, невозможен контроль. Надо искать другую работу, выхода нет.

— В «Торпедо» по этой схеме все было?

— На каком-то отрезке шли на первом месте. Но возникло напряжение. В такие моменты надо обязательно идти на разговор. Сели с Тукмановым: «Саш, мы с тобой друзья, но дальше будет только хуже. Тебя одно не устраивает, меня другое, давай расходиться». Пожали руки, разошлись.



— Тукманов вмешивался в вашу работу?

— В нее очень трудно вмешаться. Принимаю решения, сомневаюсь в них каждый день, но это мои решения. А когда люди приходят и говорят: «Ты делай не так, а вот так», отвечаю: «Вот вам команда, делайте сами». Я же головой работаю каждый день, это моя обязанность. Если нет доверия, зачем я нужен? Тренер в раздевалке должен быть хозяином, только так.

— Вам навязывали состав на игру?

— Такого не было ни в одной моей команде. Ни разу. Возникали разногласия по развитию, базе, восстановлению. Уговаривал, объяснял, доказывал, что стоим на краю, что дальше так нельзя, иначе тренерская работа бесполезна, но не был услышан. Подобных вопросов много, ими нужно заниматься каждый день, причем именно тренеру. Если он не может влиять на эти вещи, серьезного футбола не будет. Только что-то локальное.

— Вы стали тренером в 23. Каково это?

— В 17 лет получил травму, играя за волгоградский инфизкульт. Жесткий удар в колено, до потери сознания. Кресты, несколько операций, до сих пор нога опухает. Вернулся в Камышин на текстильный комбинат.

— И пошли прямиком в кабинет директора?

— В городе две команды было, «Авангард» от кранового завода и «Текстильщик». Зарубались серьезно. А я в Камышине всех знал и на текстильном комбинате, где отец директором одной из фабрик работал, и в спорткомитете, и в горкоме. Мой город, что говорить. Начали с самых низов, потом «Текстильщик» стал главнее «Авангарда», пошла поддержка на всех уровнях. Штатные ставки пробил: тренерам — инструкторов по футболу, игрокам — слесарей, техников. Инфраструктурой занялся, питанием для команды. В любое время мог обратиться в любой кабинет, никто не отказывал. А комбинат — целая империя: больше 20 тысяч работников, свой чемпионат разыгрывался среди 12 команд на большом поле!

— Солидно.

— Сейчас в некоторых городах нет таких чемпионатов. Как вообще можно сравнивать? Если массовый футбол 30-летней давности взять за 100 процентов, то теперь — десять. Я спокойно забрал из волгоградского интерната 17-летних Беркетова, Бурлаченко, Евдокимова и еще троих. Без всяких агентов и выплат. Пятеро доросли до высшей лиги. Сейчас такое возможно? Другая страна, другая планета.



— Орденом Почета вас за это наградили?

— Да. Область сделала представление, Ельцин подписал, полпред вручил.

— Вам никогда не казалось, что директорского в вас больше, чем тренерского?

— По-другому на это смотрю. Чтобы у меня, как тренера, был результат, нужно контролировать множество вопросов, иначе на поле ничего не выйдет. Вот и контролировал, инициировал, продвигал. Жизнь заставляла. Наша профессия, честно говоря, — не столько тренировать, сколько управлять. В «Шиннике» прихожу как-то к гендиректору Рожнову: «Саш, ты проводил анализ хоть одной игры?» — «Сейчас как раз сижу, смотрю». — «Это я буду смотреть, про другое спрашиваю. Как анонсировался матч? Как добрался соперник? Как кормили людей на стадионе? Как работал транспорт? Это анализировал?».

— Что ответил?

— Промолчу. Тут важно, что команда существует для города, для людей. Когда на стадион приходят десятки тысяч, руководство к тебе по-другому относится. А если пустые трибуны, ты, получается, и не нужен особо. Про зрителя забывать нельзя — футбол не простит.

— Про Рожнова говорили — специфический человек.

— Сашка? Разок я от него уходил, губернатор вернул. Но не буду же каждый раз к губернатору ходить? Садились втроем: Рожнов, я и главный человек в области. «В чем проблемы?» — спрашивал губернатор. Отвечал: «В нем». И на Рожнова показывал.

— Зато честно.

— В плане общения не было проблем, просто договоренности не выполнялись. Вечером решили — утром все наоборот. Давайте, говорю, начнем с долгов, вычистим за год. Никого не берем, работаем с теми, кто есть. Через год будем понимать, кто мы и на каком этапе. Нельзя быть перед всеми в долгах, так не работают! Допустим, пойду я к агентам, договорюсь по игрокам, мне люди верят. Только скажи, когда точно будет расчет. Без вранья! У игроков кредиты, ипотеки, карточки проверяют каждый день, а там пусто. Назови любое число, я еще две недели накину для верности и объявлю. Но выполни! Потому что игра у команды пропадает, люди интерес теряют, я же вижу. Уговариваю: «Парни, деньги вернутся, очки нет». Начал сам через Назара Петросяна какие-то вопросы закрывать, занимать, отдавать. А как иначе, если это переносится на поле? Есть вещи, которые нельзя на тормозах спускать, иначе не будет ни команды, ни клуба.

— Давно в Камышине были?

— Скоро поеду. Матери 88, сиделки присматривают. Брат там живет.

— Он ведь после вас «Текстильщик» тренировал?

— Было. Сейчас с детьми работает.

— На арбузные фестивали в Камышине попадали?

— В детстве их не было, а в прошлом году попал. Фестиваль — красиво, но мы и так выросли на арбузах, вокруг Камышина сплошные бахчи.



— Вратарь Корнюхин вспоминал ваши установки: «Должны сыграть от сердца, за ткачих!»

— Связь с комбинатом и городом была крепкая. Нас любили, мы тем же платили. Стадион сделали, базу без роскоши, но с правильным функционалом. Швейное ателье свое у клуба было, поставили оборудование, шили детям форму и перчатки для конвейера ВАЗа. Взамен — три-четыре машины для команды. Сувениркой занимались. Пошили постельное белье, отвезли в Саратов — нам по бартеру самолет на 16 поездок за сезон. За комбинезоны получали от животноводов горючку и молоко, которое через собственный сепаратор пропускали. Губернатор Волгоградской области Иван Шабунин увидел это дело, сказал: «Вот ему я всегда буду деньги давать». И на меня показывает. «А «Ротор»?» — «Знали бы вы, сколько я «Ротору» даю. «Текстильщик» по сравнению с ним — копейки».

Много чем занимались, и многое получалось. Бывало так, что с утра встречаюсь в Волгограде с губернатором, потом возвращаюсь в Камышин на тренировку, к вечеру снова за 200 километров в Волгоград утрясать вопросы. Водителя менял, потому что один уставал. И подушку в салоне держал, подремать в дороге.

— Александр Беркетов тоже вспоминал ваши установки: «Когда Павлов, вроде бы спокойный и тихий, начинал рассказывать об атакующих действиях, он буквально взрывался. При разборе полетов стены тряслись. На базе, располагавшейся в бывшем детсаду, были картонные перегородки, что только усиливало эффект. Будто в него другой человек вселялся». Специально на себя напускали?

— Роль не играл, акцентировал внимание на важном. К установкам готовился, но кричал не всегда, иногда успокаивать приходилось, если видел, что дерганая команда. Настаивал на одном: максимум самоотдачи и агрессии, можем проиграть, но не схалтурить. Однажды приехал с «Ураланом» играть против «Торпедо». К перерыву 0:2. Обстановка нервная, Илюмжинова тогда поднакрутило окружение. Говорю в раздевалке: «Парни, у вас есть 45 минут, чтобы решить, со мной вам дальше работать или без меня». Знал, что другие слова не помогут, играли-то здорово, чуть-чуть добавить надо было. Вышел в полной уверенности, что забьет Чугайнов или Казаков. Забили и Чуг, и Казак. 2:2.



— Летающие бутсы — не ваш метод?

— Как без этого? Графин об стену разбил, легла команда. 0:3 горели Саратову, полстадиона ушло, пять замен сделал, во второй лиге дело было. 6:3 выиграли.

— Вас, Арсена Найденова, Валерия Овчинникова и Александра Гармашова называли в российском футболе центром передовых технологий. В турнирном смысле. Что скажете?

— Что играть надо. И выигрывать. Самая верная технология.

— Согласны с Лобановским, который считал, что одно из важных умений тренера — не увидеть, не услышать и не сказать?

— Безусловно. Иногда нужно отпустить ситуацию, чтобы не ухудшить. Сломал ты человека, а что дальше? Ему плохо, тебе плохо, команде плохо. Ломать, давить, заставлять — как и прощать — нужно, чтобы стало лучше, а не хуже. Исходить из интересов дела.

— Нападающий Тихоновецкий, бывший Гарин, вспоминал, что вы были с ним строги, но не ломали.

— Талантливый мальчишка, люблю таких. Не вредитель, не гад, а шалопай с даром божьим.

— Сейчас уже можно говорить, почему он сменил фамилию в 2005 году?

— Не моя история, не надо об этом.

— Еще одна не ваша история — в 2004-м застрелили исполнительного директора «Луча» с характерной фамилией Скрипаль.

— До меня было. Даже не знаю причин.

— Юрий Шишлов, убитый в Москве в 2010-м, напротив, был вашим многолетним соратником.

— Банально из-за квартиры. Бред и дикость, иначе не скажешь.

— Правда, что когда вы пришли в «Луч», на всю команду был один туалет, а вы с помощником жили в одной комнате?

— Правда. Первым делом распорядился поменять матрасы, чтобы команда с ее перелетами могла высыпаться. В душе один сосок — пока были на выезде, добавили. Бойлер не работал, возьмите, говорю, мою зарплату, поменяйте. Им стало стыдно, нашли средства. Потом полем занялись. В медблок зашел — ужас, ни кулера, ни гербицидной лампы. «Вы что творите? Вы с кровью дело имеете!» Без этого о серьезном футболе нельзя было думать. Потом пошло дело. Полный стадион собирался, команда играла.

— Серб Коларов, игравший в «Манчестер Сити», действительно мог оказаться в «Луче»?

— Давно его вел, вопрос был решен. Коларов дал согласие, его белградский клуб тоже. 300 тысяч долларов в год зарплата, 700 тысяч трансфер, 4-летний контракт. Даже деньги нашел небюджетные, люди со стороны давали. Но губернатора Дарькина не было на месте, некому было решение утвердить. Сорвался переход. Запоминайте, говорю, фамилию Коларов. Сейчас за молодежку сыграет, его «Лацио» заберет.



— Данни тоже ваша находка?

— Летал за ним на Мадейру с Виктором Прокопенко и Костей Сарсанией, решили вопрос с людьми Жорже Мендеша. Заезжал к нему в гости, кстати, недавно в Португалии: «Се-е-ергей!» Стоил Данни три с половиной миллиона, резко выделялся вместе с Роналдо в играх за молодежку. Возвращаюсь, Романцев говорит: «Ухожу из «Сатурна». Как? Почему? Возьмите Данни хоть кто-нибудь, говорю, парень золотой.

— Как с Олегом Романцевым познакомились?

— С Хаджи сначала общались, потом один матч сыграли, другой, разговорились с Романцевым. Так и сошлись.

— Вы помогали ему в «Спартаке» и сборной, неудачное выступление которой на ЧМ-2002 до сих пор кажется слегка таинственным.

— Не было никаких тайн. Потеряли Мостового в никчемном предстартовом турнире на «Динамо», Смертина с пахами и Даева. Нигматуллин попал в сборную без практики, пропустив год. По крайним защитникам имелись вопросы. Хотели взять молодого Игнашевича — сотрясение получил. Из группы выходить могли, но где-то не повезло, где-то объективно не получилось. В сборной начался переходный период, молодые Сычев с Кержаковым еще не влились, прежний костяк слегка пошел на спад. Вот на Евро-2000 были бы в самом соку. Да и в Японии играли неплохо. Какой-то малости не хватило, нюансов.

— Филимонов из «Текстильщика» попал в «Спартак», затем в сборную. За неделю до рокового матча с украинцами в 1999-м он пропустил три мяча от сочинской «Жемчужины». Сомнений в тренерском штабе не возникло?

— У него сложный период был. В семье тоже. Но вратари сборных порой пропускают по три мяча, это не катастрофа. Все решилось в один миг, нелепое мгновение. Просто сыграй кулаком, переведи на угловой. Он решил иначе, бред и шок. Мы играли лучше, даже при счете 1:1 могли забить. И вообще хороши были в тот год. В Японии уже не настолько. Полгодика не хватило молодых встроить.



— Правда, что в свое время вам приходилось «зашивать» игроков, а ныне футболист пошел другой?

— Надо было помогать людям. Нормальные ребята, талантливые, но подверженные. Разговаривал с ними, с женами, чтобы спасти карьеру. Возвращались в жизнь, здорово играли. Сейчас тоже случается всякое, но в целом поколение другое. Хотя по-прежнему многое зависит от семьи и от того, кто был рядом в период взросления и становления.

— Вы как-то сказали на радио: «Уровень наших футболистов не соответствует их зарплатам». Что делать?

— Есть футболисты, которым надо платить хорошие деньги, это не обсуждается. Остальным надо платить столько, сколько они заслуживают. Потолки зарплат ни к чему не приведут, люди перетекут в другие чемпионаты.

— Зачем же клубы переплачивают?

— Загадка. Задрали планку, нужно опускать. Посмотрите на чехов или шведов: хорошие команды, бегут, забивают, по игре лучше наших, а зарплаты меньше в разы. Смотришь на отдельных футболистов российского чемпионата и думаешь: сколько ж людей с них кормится? Не может человек столько получать без коррупционной составляющей, потому что явно уступает по качеству, и перспектив особых не видно. Может, ошибаюсь, но в большинстве случаев все-таки нет. И все это понимают. Единственное объяснение: в одних командах умеют считать деньги, в других не умеют или не хотят. С огромным удовольствием наблюдаю за ЦСКА и «Краснодаром», за теми шагами, которые они совершают. Да, бывают ошибки, но в 80 процентах случаев — точное попадание. Они понятны. А есть у нас в футболе вещи непонятные.

"Матч ТВ"