Андрей Мананников в конце 1980-х защищал ворота душанбинского «Памира» от ударов Федора Черенкова и Игоря Беланова, прошел все юношеские сборные СССР, в начале 1990-х пытался спасти от вылета в первую лигу «Зенит», потом взял с «Ротором» серебро чемпионата России, играл у Владимира Федотова в липецком «Металлург», тренировал в Красноярске и Риге Сергея Чепчугова.

Мы нашли его в Петербурге, чтобы послушать истории из прошлого и характеристики некоторых вратарей современности, которые, впрочем, никогда не сравнятся с Тони Шумахером и самим Мананниковым.

— С «Зенитом» как расстались?

— Нам чуть-чуть не хватило, чтобы остаться в высшей лиге. «Текстильщик» в Камышине не смогли обыграть в последнем туре. Я был готов остаться, играть в первой лиге при условии, если дадут квартиру. Мне сказали: «Ничего гарантировать не можем, выбирай, где тебе лучше». У меня тогда было много предложений из высшей лиги. Я уехал в Волгоград. Президент «Ротора» Владимир Горюнов выделил шикарный дом с участком земли — пусть не в городе, а в деревне, неподалеку от Волгограда, но какая разница? Туда перевез всех родственников. Мне дал квартиру, машину.





— Болельщики «Зенита» как к этому отнеслись?

— У меня с ними никогда проблем не было. Они в голодные времена приходили на Кирова, поддерживали нас, когда никого не стадионе не было. Их «грядка» была хорошо видна. Приехали даже как-то к жене на Невский, привезли ей фруктов с какого-то южного выезда. Поблагодарили за выступления за «Зенит».

— В «Роторе» сразу всех вытеснили из ворот?

— Да, конечно. Конкурентами были, кажется, Гриценко такой (Сергей Гриценко. — Ред), потом Эдик Малый. Он еще судьей впоследствии стал. Я никогда не был по жизни вторым, только первым. Мы, как я пришел, сразу выиграли серебряные медали — лучшее достижение «Ротора».

— Судьей, как Малый, потом не хотели стать?

— Не-не, не мое. Не хочу услышать о себе ничего плохого.

— Как вратарю приходилось?

— Как вратарю — нет. Хотя ошибки были, как без них? Но в Таджикистане меня на руках носили, точно могу сказать. Когда уехал в Махачкалу играть за «Анжи», там было тоже самое. В любом месте, где бы ни появлялся. Раньше была другая жизнь, не как сейчас. После каждой — застолье, ресторан. Сидели, праздновали. Все болельщики очень футбол любили. Владимир Григорьевич Федотов, тренер липецкого «Металлурга», за который я играл, это дело позволял. После матча — пиво, раки, шашлыки.



— И сами футболисты другие были?

— Конечно, ближе к народу. Они сами были из народа — не приглашенные откуда-то звезды. Росли, воспитывались среди обычных людей, думали так же, понимали их. Не из космоса, в общем.

— В «Роторе» у вас случился конфликт с руководством?

— Да нет. Играл там, все нормально. Просто Горюнов — человек мнительный, подвержен влиянию. Хотя мужик — отличный. Если что обещал, в лепешку разобьется, но сделает.

Там был такой Рохус Шох, начальник команды. Он начал палки в колеса вставлять. И были люди, которые могли «стукануть». Не буду называть их имена, сами знают, что вели себя неправильно.

— Выживали вас?

— Выставили на трансфер, но никак не могли продать, потому что ценник «влупили» большой. За меня и Юрий Семин, и Борис Игнатьев заступались. Говорили руководству «Ротора»: вы чего, посмотрите, какие результаты с Мананниковым в воротах и без него! Но это не действовало.

— В 1996-м, пока я играл, жена все продала в Волгограде. Купила в Питере квартиру на улице Рубинштейна. У старшего сына тогда были проблемы с ногами. Думали, где операцию делать — во Франции, Израиле или Питере. Выбрали клинику в Пушкине. Поэтому сюда и перебрались окончательно. Жили в центре города, потом переехали в северный район.



— Как вы, кстати, из Волгограда вырвались?

— Один мой знакомый сказал руководству «Анжи»: в «Роторе» вратарь сидит без дела. А Горюнов, мне кажется, специально меня не отпускал, хотел «зарубить», чтобы я вообще в футбол не играл. Но приехали люди из Махачкалы, договорились. Наверное, цистерны бензина или керосина хватило.

— Самый яркий момент был в вашей вратарской карьере?

— Как-то играл «Ротор» с «Нижним Новгородом», я пропустил между ушей мяч, летевший с 40 метров. Проиграли 2:3. Мне еще говорили, что специально пропустил. Я на это не реагировал. Но гол запомнил.

— Я думал, вы что-то хорошее вспомните.

— Не-е, хороших моментов у меня было в каждой игре по десять штук. Такое не запоминается. А вот плохое — да.

Полностью интервью — SPORT 24